По завершении операции мы все собрались в столовой ради того, чтобы отпраздновать успешную поимку преступника. Нина, правда, сперва постеснялась сидеть с нами за одним обеденным столом, смущенно оправдываясь тем, что привыкла питаться в кухне, но мы ее уломали, заявив, что она будет делить теперь с нами стол на правах сообщницы по похищению человека и нанесению тяжких телесных повреждений представителю судебной защиты семейства ее работодателей Серовых. Криков жертвы, как выяснилось, мы боялись понапрасну: пыточная была хорошо звукоизолирована. До столовой не доносилось ни звука. Хотя есть вероятность, что Щавелев больше не орал.
Стоило соучастникам расположиться за столом, как электричество снова нас покинуло, ввиду чего мы решили больше с проводкой не экспериментировать. Под таинственное тресканье свечей мы откупорили бутылку красного полусладкого вина и разлили по бокалам.
– За раскрытие преступлений! – поднявшись, с пафосом провозгласил Логинов тост.
– За раскрытие! – счастливо улыбаясь, поддержали все и стали чокаться.
На закусь пошли остатки ужина и зефир в шоколаде, принесенный из стоявшего в кухне буфета Пашей Самойловым.
– Как здорово, – сказал тот, вернувшись, – что злоумышленник заперт в камере, и можно наконец расслабиться! – С этим невозможно было не согласиться. Я так устала от постоянного напряжения последней недели, что усвоила для себя одну вещь: конечно, авантюры – это всегда увлекательно, они выбрасывают в кровь огромную массу адреналина, что избавляет от скуки в этой монотонной, медленно текущей жизни, но только не следует забывать о такой тривиальной вещи, как отдых, как моральный, так и физический, иначе недолго тронуться умом. – Кстати, Юля, – вспомнил что-то Самойлов, осушив одним махом свой бокал, – скажи: ты видела, как я отделал Щавлюка малахольного?
Бедная Юлька подавилась, а все рассмеялись: во-первых, новое прозвище было забавнее первого, хоть и являлось его производной, а во-вторых, Паша забыл о том, что Женьке в данном мероприятии принадлежала главенствующая роль, сам он лишь пару раз пнул лежачего, и сказать «я отделал»… Это так по-самойловски!
После второй бутылки вина мы окончательно расслабились: Нина и Инна Михайловна в один голос распевали старые народные песни; Паша соблазнял мою подругу, единственную трезвенницу из всего коллектива, путем исполнения своих излюбленных матерных частушек, и, учитывая то, что на ухо ему наступил медведь, а по голосу проехались мини-вэном, удавалось другу это из рук вон плохо; Женька посылал мне пламенные взгляды, совсем не стесняясь окружающих, а я всерьез подумывала о стриптизе на столе и уже начала пытаться на него влезть, когда Ольга дернула меня за руку.
– Кать… мы вроде как теперь… дружим? – застенчиво спросила она. Я радостно закивала, кидаясь ей на шею: после третьего бокала вина я обычно дружила абсолютно со всеми. – Давай тогда на брудершафт?
Предложение мне понравилось, мы налили себе еще по трети бокала, так как на целый вина уже не хватило, переплели руки и приступили к поглощению алкогольного напитка. Женька с интересом наблюдал за происходящим, надеясь, наверное, что опосля мы с Ольгой начнем целоваться, а остальные занимались все тем же, чем раньше, не отвлекаясь на столь незначительные события, как питье на брудершафт.
В следующий момент произошло неожиданное: я выдернула руку из плена переплетения, поскольку допила быстрее, не заметив, что у Ольги еще осталось, из-за чего из ее бокала, поменявшего угол наклона, пролились остатки вина прямо на Ольгину светлую кофточку на пуговицах.
– Ой, прости! – кинулась я извиняться, жалея испорченную кофту. – Это я виновата. Надо как можно скорее замочить пятно, – с этими словами я, углядев поддетую под кофту майку, ринулась заглаживать вину, снимая с Ольги одежку.
– Да ладно, фиг с ней, – отбивалась Оля. – Все равно ведь не отстирается!
Но я была непреклонна в своих намерениях и, несмотря на сопротивление с ее стороны, стащила-таки испорченную кофту, собираясь нестись на всех парах к новой стиральной машине и застирывать, но тут взору моему, помимо желания, предстала обнажившаяся Олина рука, которая до сегодняшнего дня надежно пряталась под длинными рукавами, а теперь в свете рядом стоящего подсвечника была видна как на ладони, и… О, ужас! Почему так? Почему?!
Я ахнула, потом охнула, затем зажала рот руками и села мимо стула. За моими бестолковыми действиями насмешливо следило черное солнце с Олиного предплечья…
Глава 14
– Кать, в чем дело? Что с тобой? – всполошились все, напуганные моим более чем странным поведением, которое и оказалось тем самым значительным событием, способным отвадить Пашу от Юли, а Нину и Михалну от пения.
Я лишь безмолвно пялилась на татуировку, не в силах даже пошевелиться. Предательница Оля, стоявшая возле Палача в момент убийства, перехватила мой безумный взгляд и, оказавшись более прыткой и сообразительной, чем мы могли подумать, резко бросилась бежать. Я тут же вышла из оцепенения и полетела за ней. Понимая, что бегу не быстрее, чем она, а следовательно, не смогу ее догнать, я изо всех сил оттолкнулась ногой от пола и прыгнула, приземлившись аккурат возле ее ног, за которые не преминула схватиться. Ольга упала, проехавшись лицом по перилам лестницы, до которой успела добежать, и стукнувшись головой о первую ступеньку, поэтому оказала мало сопротивления, когда я, пользуясь тем, что девушка упала на живот, подползла ближе и поспешила скрутить ей руки за спиной. Остальные, к чьей чести будет сказано, среагировали довольно быстро, и к тому времени, как я уселась на поверженную верхом, уже окружили нас плотным кольцом.
– Любимова, – изрек Логинов, – вообще-то после брудершафта положено целоваться, а не сидеть друг на дружке! Это что, новая мода?
– Придурок! – обозлилась я, в моей крови еще не затих адреналин. – На предплечье ее посмотри! Тату!
– Черт! – сплюнул он. – Где-то я такую штуковину уже видел. Или мне почудилось?
– Тебе не почудилось. Ты видел эту штуку на мессе. Эта тварь – сообщница Вожака, убившего Альбину!
Женщины вскрикнули.
– Катя, что значит – убившего? – схватилась за голову Инна Михайловна.
– То есть Аля… не вернется? – печально спросила тетя Нина и приготовилась плакать.
– Кто же это сделал? Кто убил ее?
– У меня две версии, Инна Михайловна. Либо на мессе был Щавелев, либо кто-то из Серовых, как ни ужасно вам это слышать. Узнать это можно либо у первого, либо у нее.
– Его надо дожимать, – сказал Женька об адвокате.
– Что мы будем с ней делать? – спросил Самойлов.
Я пожала плечами. Юля внесла предложение:
– Может, в пыточную? Они же на каждом этаже с двух противоположных сторон, я правильно поняла?
С этим все единогласно согласились.
