Тогда мы с Юлькой предложили вызвать наряд к назначенному времени посредством нашего знакомого следователя Акунинского, но Андрей точно с катушек съехал, когда это услышал.
– Вы что, спятили? – рыкнул он на нас с подругой, что, учитывая его вечно спокойный флегматичный характер, звучало непомерно обидно. – Сказано же, без глупостей! Что, смерти Ленкиной хотите?!
Я не осмелилась обозвать его хамом, понимая, как ему сейчас тяжело, зато Женька за нас вступился:
– Не кричи на них, они ни в чем не виноваты.
Посидев еще немного за столом, я поднялась и вышла из столовой, направившись к себе в комнату. Появившийся следом за мной Женька застал меня нервно расхаживающей из угла в угол, точно я была львицей, посаженной в клетку.
– Ну чего ты? – Женькин преисполненный нежности голос подействовал на львицу успокаивающе, я замерла посередине комнаты, а после плюхнулась в кресло. Тусклый свет уныло горевшей в углу свечи некоторое время назад показался бы мне приятно интимным, а сейчас навевал грусть и чувство безысходности.
– Ты не думал о том, что будет, когда Андрей встретится с Ильей? – задала я мучивший меня вопрос.
– Мы не допустим беды, он же наш друг.
– Что мы можем? – устало спросила я, пожимая плечами. – Он же не дает нам обратиться в полицию.
– Менты ничего не могут, – по обычаю высказался Жека. – Зато у меня есть план. Слушай.
Выслушав, я все равно не преисполнилась энтузиазма, так как это более походило на детскую игру в шпионов в песочнице во дворе, чем на план захвата особо опасного преступника, но расстраивать своего мужчину не хотела, потому с радостными воплями кинулась его целовать, приговаривая:
– Какой же ты умный! – а про себя думая: «Какие же мы трупы».
В одиннадцать вечера, желая прибыть раньше Ильи и осмотреться на местности, следуя первому этапу «грандиозного» плана, Женя, Паша, Нина и я – Юлю и дядю Славу мы оставили на всякий случай в доме, – вооружившись вилками и кухонными ножами, крадучись пробрались к замку Варламовых. Двигаться бесшумно было сложновато: под ноги то и дело попадались незаметные в темноте кирпичи, мы спотыкались, вскрикивая от неожиданности, и хватались друг за друга, чтобы не упасть на землю. Я надеялась, что Илья не успел прийти к тому моменту, ведь мы планировали остаться для него незамеченными, чтобы в случае чего суметь помочь Андрею. Впрочем, наверно, так оно и было, иначе Илья давно бы всех нас перестрелял к чертовому дедушке еще в момент самого первого крика.
– Вот! – обрадованно шепнул Женька, разглядев густые заросли какого-то кустарника, гордо красовавшегося на площадке за зданием среди крапивы, осоки и неизменных кирпичей. – Скорее все сюда!
Ждать пришлось долго, минут тридцать-сорок. От неудобного сидения затекли все конечности. Короче, и без Паши было тошно, а тут он возьми да прилепись:
– А я такое сейчас понял, отчего у меня мурашки по коже! А вы не поняли, а я понял! Это так ужасно! Я так рад!
– Чему ты так рад? – проворчала я, пытаясь принять мало-мальски удобную позу и отдавливая вследствие этого ноги то одному, то другому. – Тому, что все это ужасно?
– Нет, я рад тому, что первый до чего-то докумекал! Первый!
В диалог вступил Женя:
– До чего ж ты, позволь спросить, докумекал?
Здесь я услышала такое, что у самой забегали мурашки, может, беженцы с Пашиного тела, а может, и свои собственные плюс к этому все мои чуть более полуметра роскошных каштановых волос вмиг встали дыбом, образовав на голове нечто наподобие икебаны.
А сказал он вот что:
– Я думаю, неспроста Илья выбрал именно сегодняшнюю ночь. Он решил привести своих зомби, чтобы те расправились с нами, и не марать собственные руки. Потому что сегодня, как это ни ужасно, четверг!
– Четверг!! – выкрикнули все исступленно и тут же зажали рты руками, так как близилось время «икс», а мы должны были стать невидимыми и неслышимыми. И все же молча переваривать эту информацию было нелегко. Илье достаточно сунуть в почтовые ящики записки, и, как результат, наслаждаться нашими остывающими телами.
Наконец, примерно через пять минут после Пашиной умной речи, на горизонте возник силуэт. Сперва я испуганно вздрогнула, решив, что это один из миссионеров, но это был Андрей. В руках он держал папку и маленькую кассету из видеокамеры. Встав посреди площадки, он стал нервно озираться по сторонам.
Откуда ни возьмись, в противоположной нашему кустарнику стороне возник Илья, медленно передвигающийся вперед, к Андрею. Одной рукой он прижимал к себе Лену, обхватив ее за шею, во второй держал пистолет, приставленный дулом к Ленкиному виску. Сама пленница несла в руках подсвечник. Наверно, таким образом преступник решил освещать себе путь за неимением третьей руки.
Метрах в пяти от Андрея был большого размера пень, к которому Илья и подвел мою несчастную подругу, после чего голосом принудил поставить подсвечник туда. Стало немного светлее, но не настолько, чтобы нас можно было заметить. Однако предводитель сектантов, явившийся, к счастью, без своих подопечных зомби – а до того момента я всерьез опасалась, что он решил провести показательную мессу, на которой свидетелями станем мы, а жертвой, разумеется, бедная Ленка, – оказался умнее, чем мы рассчитывали. Держа Лену под дулом пистолета, он левой рукой, отпустив ее шею, начал шарить по карманам и выудил оттуда небольшой фонарик. Заставив Андрея отойти на безопасное расстояние, он приступил к изучению всех близлежащих зарослей, не выпуская Гаврилову из-под прицела, и вскоре обнаружил-таки кучку людей, отдыхавшую в кустах.
– Ага, – удовлетворенно выдал он с интонацией волка из «Ну, погоди!».
– Ага, – пискнули мы ему в ответ.
– Я так и думал. А ну, шпана малолетняя, выходи. Ба, кого я вижу! – направил он слепящий луч в глаза Нине. – И вы здесь, наш уважаемый дворецкий! Уж от кого не ожидал такого чудачества, так это от вас, голубушка! Стыдно вам, право, в таком-то возрасте. – Мы, повинуясь, выбрались из кустов.
Тут Илья Серов сотворил поистине зверскую вещь: размахнулся и врезал металлическим основанием оружия по Женькиному темени, после чего резко отошел назад, закрывшись Ленкой, как щитом, и приставив дуло к ее голове, что не дало нам возможности даже помечтать о мести: Ленкина жизнь была важнее нашего праведного гнева. Жека, не успев и вскрикнуть, рухнул на землю, лишившись сознания, что, само собой, в его умный план никак не входило. Оставалось только гадать, для чего это понадобилось преступнику. Наверно, Логинов представлял для Ильи некую опасность по причине своей немалой мужской силы, а остальных троих он не считал серьезными соперниками, коли вдруг придется вступать в рукопашный бой.
Затем Илья, точно фокусник, извлек откуда-то моток веревки и заставил Андрея привязать всех четверых искателей правды к этому самому массивному пню (не спрашивайте, как мы уместились вокруг него, практически сидели теперь друг на друге), дабы «лучше нас видеть», как он сам выразился, не забыв, естественно, проверить, насколько крепко нас привязали. Результатом проверки он остался весьма доволен – Андрей не так наивен, чтобы схалтурить, догадался, что старший брат решит перепроверить, – и не упустил случая похохотать над конфискованным у нас холодным оружием, сброшенным в кучку близ пенька. А мы тем временем молились о том, чтобы ввиду столь близкого расположения свечей к нашим головам не сыграть роль огненных факелов.
