– Что, через забор лезть? – испугался Журавлев.
– Гера, второй заряд. Надо и в заборе дырку делать, – приказал Малахов, про себя ругнувшись, что упустил такую мелочь.
– Готова вторая.
– Поехали, ребята!
Фыркнув, словно свора застоявшихся гончих, из толстых стволов вырвались в небо два десятка реактивных управляемых пуль. Достигнув наивысшей точки после первого импульса, они зависли на мгновение, переключая управление на инфракрасные сенсоры. Каждое из управляемых смертельных жал, получив свою кодировку, выбрало цель и вторым импульсом микроскопического реактивного двигателя было отправлено в сторону мишени. Последний импульс движителей включился в полуметре от жертвы.
Никто из охраны периметра вокруг Империя-Тауэр не успел понять, что происходит. Красные облачка у выходных отверстий были прощальным салютом всей охране, беззвучно ушедшей в мир иной прямо на своих постах. Одновременно два негромких хлопка открыли проход в заборе и вынесли тонкую стенку, сложенную на месте технологического проема в Конгресс-холле.
– Быстро, – скомандовал Малахов и, пропустив вперед Байкалова и Журавлева, нырнул в еще дымящийся по краям выжженный круг в металлическом заборе.
– Гера, что там?
– Мне кажется, что никто ничего не заметил. У них нет системы видеонаблюдения, так что дорога пока свободна.
После нескольких перебежек по длинным коридорам Герман напомнил:
– Ребята, здесь разделяйтесь. Андрей, тебе направо!
– Понял, не дурак, – ответил Журавлев, уже прекрасно ориентируясь в информационном сервисе очков-коммуникаторов.
– Давай, только осторожно. Твое дело – разведка. Не геройствуй, – проводил его Вадим.
Журавлев осторожно направился в правый коридор. Он видел, что через два поворота будет дверь с выходом на лестницу, которая, по плану, вела в зал с гостями. Рядом с этой дверью был лифт, от которого в сторону уходил очередной длинный подвал. Коммуникатор показал, что по коридору к лифту движутся шесть красных точек.
– Это кого-то из наших ведут сюда, – словно услыхал мысли Журавлева Герман. – Пропусти их. В этом месте у тебя нет шансов.
Андрей остановился, тяжело дыша от избытка адреналина. Отметки замерли у лифта.
– Блин, у них там что-то не так, – раздался голос Тельбиза. – Один поднимается на лифте. Четверо стоят у двери, пятый лежит.
– А кто поднимается?
– По идентификатору маркера – наверное, наш. Вадим, ты нас отслеживаешь?
– Да, я думаю, Андрею стоит найти другой вариант перехода на верхний уровень, – ответил Малахов. – Непонятно, что там произошло.
– Мне понятно, – вдруг сказал Журавлев. – В любом случае наш или лежит, или в лифте. Даже если ваша отметка на маркере свистит.
Он, уже никого не слушая, осторожно снял автомат с предохранителя и, словно в нем проснулись невероятные силы, в два прыжка преодолел расстояние до лифта. Он вылетел на площадку перед подъемником в акробатическом прыжке, на лету открывая огонь по стоявшим там людям.
– Все в порядке, – раздался голос Андрея на общей связи. – Тут наших нет. Четверо моих, а у пятого рожа разрублена.
– Ну, ты, блин, даешь! – сказал Бай. – Что я твоей семье потом скажу? Жена от тебя сковородки прятать будет.
– Это во мне высвободилось внутреннее напряжение, копившееся годами от общения с тобой.
– Прекратить! – одернул Малахов. – Дима, мы подходим к цели.
В слепящем свете прожекторов рев толпы казался еще более кровожадным. Тимур попытался отстраниться и от слепящего света, и от шума. Его главной целью было почувствовать, а не понять ситуацию. Звериные инстинкты, высвобождающиеся из глубин мозга, еще не взяли верх и не загнали сознание в сумрак. Но именно инстинкт бросил Тимура в сторону. Курум не ожидал, что такая легкая добыча уйдет. Глаза Тимура, уже ставшие глазами оборотня, а не человека, быстро адаптировались, и он увидел, как напротив на фоне черного зала нервно скребет когтями по прочному пластику арены мерзкое порождение Зоны. Тимур сжал в руке клинок, понимая, что, конечно, не он решит исход схватки, и стал медленно уходить в сторону от взгляда курума, заставляя того перебирать ногами на месте перед новым прыжком. Зал, никогда до сих пор не видевший такого кровавого представления, бесновался. Всегда, во всех поединках, которые устраивались раньше, человек был жалким существом, убегающим от монстра. Только способность прятаться и уворачиваться могла продлить бой. Но сегодня человек впервые повернулся лицом к хищнику.
Курум присел перед прыжком, но за долю секунды до того, как железные мускулы зверя оттолкнули тушу от пола, Тимур успел рвануться навстречу и, проскользнув под брюхом летящей туши, полоснуть курума палашом по хвосту. Рымжанов понимал, что этим он сильно разозлит зверя, но раненый хвост сократит силу прыжка, и курум не сможет на него опираться, как на пятую конечность.
Чудовище взвыло. От его вопля у зрителей волосы встали дыбом. Курум выл не только в звуковом диапазоне. Обертона на инфра– и ультразвуках обычно вгоняли соперника в ужас и парализовали волю. Но сейчас, когда зрители, отделенные стеклянной стеной, были абсолютно уверены в своей безопасности, это привело их в восторг.
Курум зрителей не видел и не воспринимал как реальность. Реальностью был человек перед ним, добыча. Инстинкты подсказывали зверю, что это не совсем человек, но не убивать он не мог. Потому что именно этот человек помешал куруму доесть такую вкусную гору мяса, которую он только что добыл. Убитые дизайнеры валялись чуть в стороне и поблескивали в свете слепящих прожекторов влажными сизыми внутренностями.
Крик курума дошел до высшей точки. Зверь опять ринулся на Тимура, теперь высоко задирая хвост, на который он не мог опереться. Прыжок получился не очень ловким, и чудовище плюхнулось брюхом на пол в надежде задавить человека. Но Тимура там уже не оказалось. Он перекатился по полу и полоснул курума по спине обухом клинка, раздирая прочную, как у крокодила, шкуру металлическими зазубринами. Оружие не принесло особого вреда зверю, но разозлило его еще сильнее. Неожиданно курум завертелся на месте, как собака, гоняющаяся за своим хвостом, и в этом диком волчке успел достать Тимура. Удар отбросил Рымжанова к краю сцены. Он лежал и не спешил подниматься на ноги. Это сбило курума с толку. Он, думая, что надоедливый противник убит, решил вернуться к еде.
Зрители, недовольные остановкой боя, засвистели, заулюлюкали. На сцену полетели бокалы из-под шампанского, в изобилии разносимого слугами, и со звоном разбивались о разделительное стекло.
И тут зал затих. В этой тишине, жуткой своей неожиданностью, раздался женский вопль. Истошный, вибрирующий, как кровельное железо на ураганном ветру. Все взоры были устремлены туда, где лежал Тимур.
Череда коридоров и лестничных переходов подвела Байкалова и Малахова к двери, за которой начинался их последний рубеж. Комната охраны и камера с заключенным.
