По счастью, от обвинения в суде был Андрей Иванович Магеркин, который хотя и не черт, но души из жуликов вынимал еще сноровистей. Выслушал он того адвоката и говорит ему — милейший, порядок проведения обыска не просто не исключает, но даже предполагает необходимость попробовать на зуб отдельные вещества и предметы, и это знает каждый, кому случалось работать по таким преступлениям, как самогоноварение… В общем, схлопотал Ангел семь лет жизни на севере. Пережил ли он зону, я не знаю. Но, учитывая, сколько и кого он сдал, думаю вряд ли. Ну, что, господа-товарищи, мораль сей басни, вам ясна? Нет? Про-дол-жа-ем раз-го-вор!
— Шкаф и стол пустые, ящики мы проверили, стенки все простучали, нет там полостей, — перебивая друг друга, стали отчитываться Мишка и Костя. — Окна в пыли, видно, что их не трогали уже лет сто. Верстаки в гараже пустые, стены ямы бетонные. Если только и в самом деле половицы оторвать…
— А на стены внимания не обратили? — прищурил глаза Витиш. — Конкретнее — на стену, отделяющую контору от гаража? Нет? А зря, батенька, зря. Правая от дверного проема стена почему-то гораздо толще, чем левая. Если хорошо присмотреться, можно разглядеть, что кладка там более свежая, только потом пылью запорошена. На стене, перед входом в гараж висит зеркало. А зачем оно там висит? Полюбоваться на себя, любимого, перед тем как под машину лезть? Ладно бы оно в гараже висело. А здесь? Ты, Костя, говоришь, что поверхность зеркала какой-то химией протерта, той же, что стол и шкаф протирали, значит — стирали отпечатки. То есть зеркало кто-то и зачем-то регулярно трогал руками, зачем? А может и нам попробовать потрогать?
Допив кофе, Витиш встал со стола и подошел к зеркалу. Внимательно осмотрев поверхность, он радостно хлопнул в ладоши:
— Ну вот! В правом верхнем углу поверхность зеркала помутнела, да и край рамки засален, и масляные пятна имеются. Значит, сюда кривыми пальцами кто-то тыкал. Дай-ка и я ткну.
Затаив дыхание, Мишка и Костя наблюдали, как Игорь жмет на углы зеркала. Через минуту зеркало скрипнуло и откатилось в сторону. Мишка с Костей наперегонки бросились к стене. Откатившееся зеркало скрывало нишу, в которой уютно расположился небольшой металлический ящик, запертый на кодовый замок.
— А как мы этот ящик откроем? — недоуменно спросил Костя. — Мы ведь кода не знаем?
— А сломаем мы его на фиг! — хмыкнул Игорь.
— Ну так я пошел в машину, монтировку возьму.
— А я в кино видел, как такие замки из пистолета расстреливали, — осенило Мишку. — Шкафчик-то не стальной, так, железяка дешевая. Давай пальнем, авось замок отстрелить получиться.
— Все бы тебе, Миша, палить. Не следователь, а терминатор какой-то. Ни ломать, ни стрелять мы не будем. — Игорь вновь нажал на рамку зеркала, и оно встало на место. — Сейчас мы тихо-мирно выйдем на улицу, даже дверь за собою запрем. И будем сидеть, кофе пить… — Игорь перевел взгляд на вытянувшиеся лица друзей и рассмеялся. — Кофе мы будем пить до того момента, пока эксперт из отдела не приедет. Потом возьмем понятых и будем уже со всей официальностью осмотр рисовать, а эксперт нам тем временем шкафчик откроет. Так что пошли на свежий воздух, господа офицеры.
Примерно через час, когда к ним приехал эксперт, низенький, коренастый гном, известный под прозвищем Старик Хоттабыч, полученным им за свою привычку постоянно подергивать свою шкиперскую бородку во время разговора. Поздоровавшись с экспертом, Игорь коротко и внятно объяснил Хоттабычу причину его вызова, после чего, прихватив с собою двух проходивших мимо рабочих, группа вновь вошла в здание «Шаркона». Пока гном возился с сейфом, Костя оформлял протокол осмотра, Мишка, вспоминая учебу в школе, занимался фиксирование и изъятием следов, а Игорь расспрашивал рабочих о «Шарконе». Рабочие мычали, явно испытывая затруднение от необходимости говорить без применения мата, и толковой информацией поделиться либо не могли, либо не желали. Спустя полчаса Хоттабыч довольно крякнул, следом за ним крякнул замок сейфа, и гном отворил дверцу. Игорь достал оттуда стопку каких-то бумаг, затянутых в прозрачный пластиковый файл. Разложив содержимое файла на столе, Игорь стал перечислять находки:
— Фотографии какого-то мужика, двенадцать штук. Карта города с пунктирным разметками, выполненными различными цветными карандашами, одна штука. Лист с печатным текстом, одна штука, краткое содержание текста: Степан Эдвинович Королев, одна тысяча семидесятого года рождения. Проживает… Хм… на улице Королева, дом тридцать восемь, подъезд третий, квартира восемьдесят четыре. Женат. Жена — Королева Ангелина Степановна. Детей не имеет. Работает… Ого! Писателем он работает. Никогда о таком не слышал. Интересно, чего он пишет-то?
— А я слышал, что муж майора Кобриной про какого-то писателя Степана Королева говорил. «Королем хоррора» его называл, — поделился информацией Мишка. — Может это один и тот же Королев?
— Может быть, может быть, — задумчиво протянул Игорь. — «Ужастики», значит, пишет, их Величество. Его бы к нам на недельку засунуть, он бы потом на всю жизнь материалом для творчества обеспечен был. Только на кой черт нашей банде этот писатель сдался?
Мишка и Костя переглянулись и пожали плечами, Хоттабыч в очередной раз ущипнул свою бородку и изрек:
— Может, у него гонорары у него королевские?
— Ладно, чего гадать, анкетные данные есть, адрес есть, так что мужики, вписывайте находки в протокол, и поехали в гости к этому писателю. Устроим творческую встречу с поклонниками его таланта, так сказать.
Уже сидя в машине, по пути на улицу Королева, Мишка озвучил мысль, пришедшую ему в голову:
— А почему злодеи, покидая свою стоянку, порядок навели, а содержимое из сейфа не забрали?
— Скорее всего, потому что среди них не было того, кто знал код сейфа, — обернулся к Мишке Игорь. — Да понадеялись на то, что сейф мы не найдем. Вряд ли они вообще знали, что мы этот сарай с гаражом найдем. Или все же знали? — Витиш уткнулся взглядом в лобовое стекло и о чем-то задумался.
Спустя полчаса Сироткин остановил машину возле одного из девятиэтажных корпусов, вытянувшихся в унылую строгую линию вдоль проезжей части.
— Все. Конечная. Кобылка дальше не идет. — Андрей озадаченно прислушался к хриплому урчанию затихающего двигателя. — Мужики, вы до третьего подъезда пешочком пройдитесь, а я пока под капот нырну.
На лавочке возле третьего подъезда нахохлилась стайка подростков, затянутых в черную одежду. Тинэйджеры сосредоточенно внимали одному из парней, завывавшему что-то отдаленно напоминавшее песню под немузыкальное треньканье старенькой гитары. Проводив друзей глазами в обрамлении растекшейся от жары туши, один из подростков приложился к бутылке, отчего по его подбородку побежали струйки багровой жидкости, напоминающие кровь.
Мишка настороженно остановился. Идущий следом за ним Костя повел носом и буркнул: — Не обращай внимания. Сок томатный, с добавлением красителей. Не кровь, — и потянул Мишку за собой.
Стены в подъезде были разукрашены надписями: «Ктулху не спит!», «Лавкрафт отстой!», «Зачморим Касл-Рок!», «Степа Королев форева!». Квартира номер восемьдесят четыре находилась на третьем этаже. Серая стальная дверь была испещрена каббалистическими знаками, окружавшими багровую пентаграмму в центре.
