Шанталь замолчала. Среди полной тишины
раздались одинокие рукоплескания — это хлопал чужестранец.
— Прекрасная история, — сказал он. — Ахав в
самом деле был знатоком человеческой природы и понимал: люди ведут себятак, как
должно, не потому, что желают следовать закону, а потому, что страшатся
наказания. У каждого из нас в душе есть эта виселица.
— И вот теперь, по просьбе этого чужестранца,
я собираюсь снести крест, что стоит на площади, и поставить на его место другую
виселицу, — промолвила Шанталь.
— Карлос, — послышался голос кого-то из
присутствующих. — Нашего гостя зовут Карлос, и с твоей стороны было бы учтивей
называть его не «чужестранец», а по имени.
— Мне его имя не известно. Все, что он сообщил
о себе, заполняя регистрационную карточку, — неправда. Вспомните, он ни разу не
расплатился кредитной карточкой. Мы не знаем, откуда он приехал и куда
направляется; не исключено, что и его звонок в аэропорт сделан для отвода глаз.
Все повернулись к чужестранцу, не сводившему с
Шанталь пристального взгляда.
— А вот когда он говорил правду, вы ему не
верили; он и в самом деле работал на оружейном заводе, и пережил множество
приключений, и кем только не был в
жизни — и нежным отцом, и безжалостным
дельцом. А вам, живущим в Вискосе, не дано понять, что жизнь куда сложней и
богаче, чем вы думаете.
«Пожалуй, будет лучше, если она сейчас же
объяснится», — подумала хозяйка гостиницы. И Шанталь объяснилась:
— Четыре дня назад он показал мне десять
крупных слитков золота. Оно на ближайшие тридцать лет может обеспечить
будущность всех жителей нашего города, помочь провести в нем важные
преобразования, построить парк для детей в надежде на то, что когда-нибудь они
вновь появятся на улицах Вискоса. Показал — а потом спрятал слитки в лесу, и я
не знаю, где они теперь.
Все снова повернулись к чужестранцу, и на этот
раз он встретил их взгляд и кивнул, подтверждая слова девушки.
— Это золото достанется жителям Вискоса, если
в течение ближайших трех дней в нашем городе кто-нибудь будет убит. Если этого
не произойдет, чужестранец заберет золото и покинет Вискос.
«Готово дело. Я сказала все, что должна была
сказать, и заново воздвигла на площади виселицу. Только теперь она будет стоять
там не для того, чтобы предупреждать преступления, — нет, на ней вздернут неви
новного, его принесут в жертву ради процветания города».
И в третий раз люди обернулись к чужестранцу,
и он снова наклонил голову в знак согласия.
— Эта девушка — прирожденная рассказчица, —
сказал он, выключил диктофон и спрятал его в карман.
Шанталь повернулась и принялась мыть стаканы.
Казалось, время в Вискосе остановилось — никто не произносил ни слова. Слышно
было только, как журчит вода и позвякивает стекло о мраморную стойку да в
отдалении шумит в голых ветвях ветер. Тишину нарушил мэр:
— Мы вызовем полицию.
— Удачная мысль, — ответил чужестранец. — А я
предъявлю им пленку, и они убедятся, что за весь вечер мною было произнесено
только: «Эта девушка — прирожденная рассказчица».
— Прошу вас, — сказала хозяйка гостиницы. —
Поднимитесь к себе в номер, соберите вещи и немедленно убирайтесь из нашего
города.
— Я заплатил за неделю вперед и проживу ровно
неделю. Даже если для этого придется вызвать полицию.
— А вам не приходило в голову, что убитым
можете оказаться вы сами?
— Разумеется, приходило. Но для меня это не
имеет никакого значения. Но только учтите, что в этом случае преступление-то вы
совершите, а обещанной за него награды не получите никогда.
Посетители —сначала самые молодые, а за ними
те, кто постарше, — один за другим потянулись к выходу. Шанталь и чужестранец
остались вдвоем. Девушка взяла свою сумку, надела пальто и уже на пороге
остановилась:
— Вам пришлось много страдать, вы жаждете
мести. Ваше сердце мертво, в вашей душе царит тьма. Демон, который неотступно
следует за вами, ухмыляется сейчас, ибо вы начали игру по его правилам.
— Спасибо за то, что исполнила мою просьбу. И
за то, что рассказала такую интересную и правдивую историю про виселицу.
— Там, в лесу, вы сказали, что хотите получить
ответы на кое-какие вопросы, но, если судить по тому, как разработан ваш план,
вознаграждено будет только злодеяние; если в Вискосе никого не убьют, Добро
ничего, кроме похвал, не получит. Похвалой же, сами знаете, сыт не будешь, и
детей не накормишь, и город из трясины не вытянешь. И сдается мне, вы хотите
получить не ответ на вопрос, а подтвердить истину, в кото рую вам отчаянно
хочется верить. А истина эта звучит так: «Весь мир отягощен злом». Выражение
глаз чужестранца изменилось, и Шанталь заметила это.
— Если же мир отягощен злом, то трагедия,
которую вам пришлось пережить, — оправданна, — продолжала она. — И, значит,
легче примириться с утратой жены и дочерей. Если все же существуют добрые люди,
ваша жизнь становится непереносимой, хоть вы и утверждаете обратное. Судьба
подстроила вам ловушку, а вы знаете, что не заслуживали этого. Нет, вы не
хотите, чтобы вновь воссиял свет, — вы хотите окончательно убедиться, что нет
на свете ничего, кроме тьмы.
— К чему ты клонишь? — голос чужестранца
выдавал скрываемое волнение.
— Я хочу более справедливых условий пари. Если
через три дня в Вискосе никто не будет убит, город получит десять слитков
золота. Пусть это будет наградой его жителям за то, что не преступили заповеди.
Чужестранец рассмеялся.
— А я получу слиток как плату за участие в
этой отвратительной затее, — продолжала Шанталь.
— Я не такой дурак. Если соглашусь, ты первым
делом побежишь и всем все расскажешь.
— Да, тут есть известный риск. Но я не сделаю
этого — клянусь памятью бабушки и спасением души.
— Этого недостаточно. Кто знает, слышит ли Бог
наши клятвы. Кто знает, существует ли спасение души.
— Вы же знаете: я не сделаю этого, потому что
поставила посреди Вискоса новую виселицу. Вы легко догадаетесь, если я попробую
слукавить. И потом — даже если я сейчас выйду отсюда и расскажу всем, о чем мы
с вами тут говорили, никто все равно не поверит. Это то же самое, что прийти в
Вискос с этим золотом и объявить: «Вот это — вам, сделаете вы то, чего хочет
чужестранец, или не сделаете». Мои земляки привыкли тяжело работать и в поте
лица своего добывать каждый грош. Они просто убеждены, что деньги с неба не
падают.
