И до гробовой доски будут раздирать их два
чувства — жалость к себе и ненависть. А Шанталь будет счастлива своей местью.
Она никогда не забудет, какими глазами смотрели на нее пришедшие за хлебом
люди, как взглядом умоляли хранить молчание о преступлении, которое они никогда
не решатся совершить, чтобы тотчас
ополчиться на нее, словно это она виновата в
том, что трусость их в конце концов выплыла на поверхность.
«Жакет. Кожаные брюки. Надену две рубашки,
золото привяжу к поясу. Жакет. Кожаные брюки. Жакет».
И вот она стоит перед валуном, напоминающим
букву «У». А рядом валяется острая ветка — два дня назад она раскапывала ею
землю. Шанталь остановилась, чтобы полнее прочувствовать миг, который превратит
ее из честной девушки в воровку.
Ничего подобного. Чужестранец спровоцировал
ее, и она всего лишь получит компенсацию. Это плата за исполнение роли в этом
фарсе. Она заслужила это золото — нет, гораздо больше — за то, что выдержала
взгляды несостоявшихся убийц, которые собрались возле хлебного фургона. За то, что
всю жизнь прожила в Вискосе. За то, что не спала три ночи кряду, за то, что
теперь душа ее погублена — если, конечно, существуют душа и спасение души.
Она раскопала рыхлую землю и увидела слиток. А
в тот миг, когда увидела, — услышала какие-то звуки.
За ней следили. Шанталь машинально забросала
ямку комьями земли, сознавая, что все это бесполезно. Потом обернулась,
готовясь пуститься в объяснения — она искала клад, потому что видела, как
поблизости проходил чужестранец, а сегодня утром заметила вскопанную землю.
Но увиденное лишило ее дара речи — того, кто
стоял перед ней, не интересовал ни клад, ни сумятица в Вискосе, ни
справедливость, ни правосудие. Его интересовала только кровь. Белая отметина на
левом ухе. Проклятый волк.
Он стоял как раз между ней и ближайшим
деревом, загораживая путь. Шанталь застыла на месте, словно загипнотизированная
взглядом синих волчьих глаз, но мысли в голове крутились с бешеной скоростью:
что делать? Пустить в ход сук? — Он слишком хрупок, чтобы служить оружием.
Взобраться на валун в форме « Y „? — Он слишком низок. Забыть о легенде и
попытаться отпугнуть этого волка, как поступила бы она с любым из его
сородичей? — Слишком рискованно, лучше уж верить в то, что любая легенда
содержит потаенную истину. «Это наказание“.
Наказание и притом несправедливое, как и все,
что случалось в ее жизни; кажется, что Бог выбрал ее, чтобы продемонстрировать
свою ненависть к этому миру.
Повинуясь безотчетному побуждению, Шанталь
положила ветку на землю, и так медленно, что показалось — движение это длится
целую вечность, поднесла руки к шее, закрывая ее от волчьих челюстей. Как жаль,
что она не надела свои кожаные брюки; бедро —
это еще одно уязвимое место: если волк перекусит артерию, она за десять минут
истечет кровью — так, по крайней мере, говорили охотники, объясняя, для чего
они носят такие высокие сапоги.
Волк ощерился и глухо, угрожающе зарычал. Он
не пугал, а готовился напасть. Шанталь пристально и неотрывно смотрела ему в
глаза, хотя при виде оскаленных клыков сердце у нее заколотилось.
Совсем скоро выяснится, набросится ли он на
нее или уйдет прочь. Но Шанталь уже сейчас знала — не уйдет. Она поглядела себе
под ноги, боясь споткнуться о какой-нибудь камень, но ничего не увидела. Решила
двинуться навстречу волку — пусть он вонзит клыки, и тогда, волоча его за
собой, она отбежит за дерево. Она перетерпит боль.
Шанталь вспомнила про золото. Подумала, что
скоро вернется и заберет его. Она цеплялась за любую надежду, которая могла бы
придать ей сил и помочь достойно встретить ту минуту, когда острые зубы до
кости располосуют ее тело, когда она, быть может, не устоит на ногах и волк
вцепится ей в горло. Она приготовилась метнуться вперед.
В этот миг — как в кино — она увидела, как за
спиной волка, хоть и на довольно значительном расстоянии, появился какой-то
человек.
Волк тоже почувствовал его присутствие, но не
повернул голову, и Шанталь продолжала смотреть ему прямо в глаза. Ей Казалось,
что только силой взгляда она удерживает его от броска, и потому не хотела
подвергать себя еще большему риску: если кто-то и вправду появился, ее шансы на
спасение возрастают — пусть даже спасение будет стоить ей слитка золота.
Человек молча наклонился, а потом двинулся
влево. Шанталь знала — там стоит дерево, на которое можно легко и быстро
вскарабкаться. В эту минуту что-то промелькнуло в воздухе, и рядом с волком
упал камень. Зверь с невероятной стремительностью развернулся в сторону
опасности.
— Беги! — крикнул чужестранец.
Шанталь рванулась к своему единственному
убежищу, а чужестранец с неожиданным проворством влез на другое дерево. Когда
проклятый волк подскочил к нему, тот уже был в безопасности. Волк с рычанием
стал прыгать, пытаясь вскарабкаться по стволу.
— Ветки! Соберите ветки! — крикнула Шанталь.
Однако чужестранец словно впал в оцепенение.
Ей пришлось трижды повторить эти слова, прежде чем он понял, что надо сделать,
и принялся, обрывая ветки, швырять их в сторону хищника.
— Да нет же! Соберите ветки в пучок и
подожгите! У меня нет зажигалки! — в голосе Шанталь звучало отчаяние человека,
находящегося на краю гибели.
Чужестранец собрал несколько веток, однако
прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он сумел поджечь их — вчерашняя
буря все пропитала влагой, а солнце в это время года редко показывается из-за
туч.
Шанталь дождалась, пока импровизированный
факел разгорится поярче. Будь ее воля, она оставила бы чужестранца здесь до
ночи — пусть-ка он сам познает страх, который хотел вселить в целый мир. Но ведь
она собралась уезжать и, значит, волей-неволей должна была помочь ему.
— Ну, теперь покажите, что вы мужчина! —
крикнула она. — Слезьте с дерева, крепко держите факел и направьте его в
сторону волка. Чужестранец не шевельнулся, точно был в столбняке.
— Ну же! — снова раздался ее крик, и, услышав
его, чужестранец подчинился той властной силе, которая звучала в голосе
девушки, — силе, порожденной ужасом, но и способностью в считанные секунды
принимать решения и совершать поступки, оставляя страх и страдание на потом.
Он спустился, сжимая в руке пылающие ветки и
не обращая внимания на отлетающие искры, обжигавшие ему лицо. Он увидел совсем
рядом вспененную, оскаленную морду зверя, и страх его усилился. Однако надо
было что-то делать хотя бы сейчас — если уж он пребывал в бездействии в тот
день, когда похитили его жену, когда убили его дочерей.
