— Ничего не скажу, — зло отрезала она. — Это не мой пистолет. И как он оказался в бардачке — я не знаю.
— Так-с, — затянул свое Земской. — А скажите-ка мне, почему вы ушли со службы?
— То есть? — в первую секунду не поняла она.
Он услужливо ей подсказал.
— Может, у вас с психикой что-то случилось? Все же вы женщина. А тут спецназ. Стрельба и все такое…
— Вы куда клоните, капитан? — взвилась она. — Что я убила своего брата? Да? В таком случае — это у вас с психикой не все в порядке.
— Ну, ну, — успокаивающе протянул он. — Вы уже начали нервничать. Не надо. А я, милочка, не псих. Хотя на такой работе им можно стать запросто… Что ж, придется ваших соседей позвать.
Он тоскливо вздохнул, дескать, созналась бы ты сейчас, дорогая, и все бы закончилось, а так вот…
Поднятые с постели, заспанные Николай и Людмила не скрывали своего удивления. Они молчаливо, непонимающе смотрели то на Алину, то на людей, которые их привели в этот дом, то на Алешку, то… То просто блуждали глазами по гостиной, не зная, как реагировать на происходящее. Когда им сообщили, что произошло и для чего их позвали сюда, они совсем стушевались. Николай помрачнел, что-то прогундел себе в подбородок. Людмила повела себя иначе. Вначале она застыла, словно изваяние, затем всплеснула ладошками и бросилась к Алине, принося ей свои соболезнования и еще кучу слов в утешение. Она едва не прижала Алину к себе, но та успела остановить женщину. Правда, поток слов от жены Николая при этом не уменьшился.
Земской скривился, будто эти нежности ему претили, однако не стал остужать женский пыл, деловито уселся в кресло, придвинул поближе к себе журнальный столик и положил на столешницу мелованный листок, на котором стал неторопливо что-то писать. После чего так же неторопливо принялся задавать вопросы Николаю и Людмиле, затем потребовал, чтобы они поставили свои подписи, затем… Затем со второго этажа спустились его коллеги и без слов кивнули капитану, как бы говоря, что они свою работу выполнили.
— Пистолетик мы отдадим на экспертизу, — посчитал своим долгом сообщить Земской Алине, со значением нажимая на слова, то бишь еще не поздно одуматься и чистосердечно признаться.
Алина едва сдержалась, чтобы не нагрубить.
Со двора послышался скрип тормозов.
— Ага, — встрепенулся капитан. — Вот и «труповозка».
Ее просьбу пожалеть уши сына Земской проигнорировал.
— Тело вашего брата мы возьмем на вскрытие. А завтра, я думаю, вы уже сможете его забрать. Ну там… похоронить.
Земской откашлялся. Когда вынесли на носилках накрытое простыней тело Геннадия и ушли коллеги Земского, оставив того одного, капитан вытащил из папки новый листок и как-то сожалеюще, что может пока себе позволить только это, проговорил:
— Подписка о невыезде.
— То есть вы меня не арестовываете? — ядовито спросила она.
— Пусть следователь из прокуратуры решает. Лично я бы арестовал. Но ведь это никогда не поздно сделать, а? — он заговорщицки подмигнул. А затем скорбно вздохнул, что вот следователь из прокуратуры может позволить себе не тащиться к черту на кулички среди ночи, а он…
— Мы опечатали комнату, где был убит ваш брат. Так что вы не пытайтесь туда проникнуть, — напоследок предупредил Земской.
— А в другие комнаты мне можно пытаться проникнуть? — она не скрывала издевки.
— Ну, не выгонять же вас на улицу, — посочувствовал Земской, хотя весь его вид свидетельствовал, что он не прочь был бы это сделать.
Когда капитан ушел, наступил черед Николая и Людмилы. Они вновь принялись успокаивать ее.
Поговорив немного, Николай и Людмила ушли домой, наказав, чтобы она в любой момент, не стесняясь, к ним обращалась.
Самым трудным оказалось уложить Алешку. Тот, чувствовалось, был напуган и жался к матери, когда та его пыталась убаюкать здесь же в гостиной на диване — на верх Алексей категорически отказывался подниматься. Наконец он уснул, а она осталась сидеть возле него.
Какое-то время она еще была спокойна. А затем… Алина осознала случившееся. Она потеряла мужа, а теперь вот еще и брата. Родители умерли давно. Теперь получается… Теперь получается, что, кроме Алешки, у нее никого нет из родных.
И она дала волю слезам. А рядом тревожно спал Алешка.
Заснула Алина под утро. Со слезами на глазах.
Она проспала около двух часов, и разбудил ее стук в дверь. Алешка еще спал, и она поспешила открыть входную дверь.
На пороге стоял невысокого роста средних лет мужчина в огромных дымчатых очках и с папкой под мышкой. От мужчины разило потом.
— Обалденный, — ошарашил он с порога, даже не поздоровавшись.
— Чего?! — Алина тряхнула головой, словно отгоняя остатки сна.
— Моя фамилия Обалденный. Я следователь из облпрокуратуры, — нисколько не смутился визитер.
— Обалдеть мож… — начала она, но тут же прикусила язык. — Простите.
Алина посмотрела на часы, было начало десятого, и тяжело вздохнула. Следователь не замедлил явиться.
— Ничего, — благодушно махнул рукой следователь. — Можете называть меня по имени-отчеству — Захар Захарович.
— Ваши родители большие оригиналы, — заметила она.
— Ага, — не стал спорить Обалденный. — Моя мать вышла не по любви. Отца моего ненавидела. И когда я родился, к его фамилии подобрала и имечко. Разрешите?
Она хотела было отойти в сторону и впустить следователя в дом, но тут вспомнила, что Алешка еще спит, и предложила:
— Может, мы поговорим во дворе? У меня в саду есть столик, скамейки. В доме сын спит.
— В саду? Можно и в саду, — согласился Обалденный и посмотрел на голубое без единого облачка небо. — Погода отличная. Вполне можно и на свежем воздухе.
Под раскидистой яблоней Обалденный уселся за столик, положил на него свою папку, из которой извлек бумагу и ручку.
— Сначала небольшая формальность, — предупредил следователь и принялся аккуратно выводить ее фамилию, имя, отчество. После этого он деликатно попросил ее рассказать все, что произошло у нее прошлым вечером и ночью. Она повторила то, что уже рассказывала Земскому.
— Меня вот что смущает, — поделился своими сомнениями Обалденный, закончив записывать в протокол ее рассказ. — Во-первых, пистолет. По предварительному осмотру пальчики на нем отсутствуют. Однако из него стреляли. И можно не сомневаться, что это именно то оружие, из которого был убит ваш брат. Заключение баллистов будет позже. Но это формальность.
— Вот как, — враждебно отнеслась к этому заявлению Алина. — Формальность. Для себя вы уже все решили.
— Вы выслушайте меня, пожалуйста, — миролюбиво прервал ее следователь. — Пистолет найден в вашем гараже, в вашей машине. Как он там оказался, вы не знаете. Брат ваш ушел из гостей раньше вас. Правда, не намного. По вашим же словам. Однако вы никого постороннего не видели, ничего не слышали.
