— Я же сказал, что твой сосед настораживает. Но что-то говорить с уверенностью…
— Я его подловлю, — неожиданно заявила Алина.
А я тяжело вздохнул. Карты все были раскрыты, и нужно было быть глупцом, чтобы лезть на рожон. Вряд ли сосед был глупцом. Поэтому я подумал, что Алина в чем-то все же не права. В чем — я пока не понимал.
Алина вновь прильнула к окуляру и, не отстраняясь от него, поинтересовалась:
— Кстати, когда ты говорил о мальчишке, что ты имел в виду конкретно?
Я почесал себе затылок:
— А ничего конкретного. Просто вдруг пришло в голову…
— Может, попробуешь сейчас определиться?
— Для чего?
— Мой сын вернулся из лагеря, — пояснила она. — И сказал, что сын Тишковых злобный малый.
— У меня иногда, знаешь ли, тоже злобы через край, — не мог не признаться я. — Кстати, я кое-что узнал о твоем брате.
Переход к другой теме ей не очень понравился. Она, мне показалось, даже несколько обиделась. Я на самом деле не хотел развивать эту тему. Пока не хотел. Потому что на неопределенности можно было заехать в такие дебри, что… Одно я знал наверняка: никакой убийца, вообще никакой преступник не будет показывать свои намерения. Если он только не чокнутый. Исходя из слов Алины, я не считал Тишкова чокнутым.
— И что ты узнал? — через некоторое время спросила она.
— Я узнал, куда он ездил.
— И что это дает?
— Пока не знаю. Но, думаю, в этот город нужно будет наведаться. И на месте все выяснить.
— Ты хочешь уехать? — она словно испугалась.
— Только после того, как выполню одно твое деликатное поручение, — напомнил я ей об Альберте.
— Ах да! — встрепенулась она. — Как там с этим замом? Может, хоть тут что-то прояснилось.
Последнее она произнесла с надеждой. Мне нечем было ее подкрепить.
— Пока ничего. Кроме того, что он меня достал своими заказами и своим придурковатым поведением. Лучше бы твой босс сам им занялся.
— Он отказывается проникнуть в офис? — удивилась она.
— Нет. Пока что он лишь исправно транжирит мои денежки. Завтра, кстати, я ранним утречком с ним опять встречаюсь.
— И что? — навострила она ушки.
— Откуда я знаю, — пожал я плечами. — Он молчит, зараза.
Я дотронулся рукой до ее волос и почувствовал, как она вздрогнула, словно от электрического тока.
— Рискуешь, — предупредила она, и мне показалось, что голос у нее стал глуше.
— Я только хотел проверить твою рану.
— Ну да, — ожила она, однако руку мою не отстранила. — Проверить… Ты лучше расскажи, что ты хочешь обнаружить в городе, в котором побывал Геннадий?
— Откуда я знаю? — честно признался я. — Хочу попытаться узнать, что он там делал и где останавливался. А уж потом будет видно. Только туда придется поехать. Кстати, ты не вспомнила о месте, куда Геннадий мог что-то положить? Месте, о котором знали бы только ты и он.
— Нет, не вспомнила. Но ты можешь зайти в комнату, в которой был убит Геннадий, и осмотреть ее.
— Уже можно?
— Уже можно. Земской приезжал. И дал «добро».
Она все еще была занята подзорной трубой.
Пришлось горестно вздохнуть и подняться с кресла. Комнату, в которой был убит Геннадий, мне показалось, стоило осмотреть. Хотя там и побывала уже уйма народу.
— И вот еще что, — остановила меня Алина, когда я уже был у двери. — Сейчас очень поздно…
— Я могу переночевать у тебя, — нашелся я. — И от тебя прямо поехать к Альберту.
— Нет, — резко ответила Алина. — Извини… Лучше поезжай домой.
— Ты меня гонишь?
— Нет. Я тебя прошу. А это разные вещи.
— Это разные вещи, — согласился я. — Но это не значит, что ты отказываешься приходить ко мне готовить обед и прибираться?
— Это не значит, — подтвердила она. — Ты подготовил крючок для передничка и косынки?
— И крючок, и все остальное будут тебя ждать, — пообещал я, выходя из комнаты.
2
Как и ожидал, ничего стоящего в комнате, где был убит Геннадий, я не обнаружил. Ничего такого, что могло бы пролить свет на его гибель.
Очерченный мелом контур тела, выдвинутые из стола ящики. Их содержимое лежало на поверхности стола и было тщательно осмотрено теми, кто опечатывал комнату.
Затем я увидел сумку — вещи из нее были разложены на кровати. Одежда, всякая дребедень — ментам это не показалось интересным. Мне, к слову сказать, тоже.
Походив по комнате, я вынужден был разочарованно вздохнуть и вернуться туда, где у окна по-прежнему сидела Алина.
— Ну и что там?
— А ничего, — раздосадованно махнул рукой я.
— Как и следовало ожидать. Если бы было что занятное, мне бы уже сказали. Земской не преминул бы. А кстати, — встрепенулась Алина, — ты там ружья не видел?
— Чего? — насторожился я; уж ружьишко милиция сочла бы интересной находкой.
Но Алина в следующий момент объяснила:
— Игрушечное ружье. Геннадий подарил его Алешке. Он не может его найти. Я подумала, что ружье осталось в комнате Геннадия.
Я поморщился:
— Детского ружья там нет.
— Значит, Алешка просто его куда-то забросил, — решила Алина.
— Наверное, — я подошел к ней.
— Что-то хочешь сказать? — насторожилась Алина.
— Вообще-то хочу. Я все же приехал кое-что у тебя выяснить.
— Ага. Ну и что ты хотел у меня выяснить?
— Ты пыталась понять, как мог оказаться на территории тех фирм тротил. Ты наведывалась к охраннику, оставшемуся в живых. И кое-что выяснила. Вернее, одну деталь.
— Это так, — вздохнула она, видно, возвращаясь в мыслях в те дни.
— Что это было? Я хочу знать.
— И в том и в другом случае управляющие знали, что их фирмы вот-вот взлетят на воздух.
— Твой босс тоже знает. Ему по телефону говорили о сроке — семь дней.
— Это не то, — отмахнулась Алина. — Те управляющие пытались предотвратить взрывы практически в момент их совершения.
— Значит, кто-то звонил им и говорил, что их фирма через секунду-другую взлетит на воздух?
— Вроде того.
— Точнее, пожалуйста.
— Я думала об этом. Но в результате пришла…
— К чему?
— А ни к чему, — расстроенно сообщила она. — К какой-то нелепице. Так что говорить нечего. Кроме того, что эти управляющие были поставлены в известность. Перед самым взрывом.
