Все полицейские были собраны и поставлены под командование инспектора Дэниела Карпентера, старшего офицера управления, который произнес короткую речь на построении, произведенном полевым офицером Коуплендом.
– Мы идем усмирять подонков, – сказал инспектор, – и пленных брать не будем.
Карпентер и около 125 его бойцов слышали свирепый рев толпы, проходя по Малберри и Бликер-стрит, а свернув на Бродвей, они увидели людскую массу, заполнявшую широкую улицу от края до края и тянувшуюся на север, насколько хватало глаз. В ней было около 10 тысяч человек, в большинстве своем женщин, и все они были вооружены дубинами, ружьями, пистолетами, холодным оружием. Во главе толпы вышагивал великан с американским флагом, и еще один сгибался рядом под тяжестью огромного плаката, на котором было коряво выведено: «ДОЛОЙ ПРИЗЫВ!» По мере продвижения по Бродвею толпа подожгла с полдюжины домов, и эту часть города окутывала пелена черного дыма. Владельцы магазинов закрывали витрины и прятали товар, конные экипажи тут же утаскивали в переулки, где из них вытряхивали кучера и пассажиров, перед наступающей толпой бежали перепуганные негры, а на повозках и тачках громоздились кучи награбленного.
Инспектор Карпентер построил своих людей в четыре стрелковые шеренги поперек Бродвея, и полицейские двинулись на север. С мятежниками они встретились на Эмити-стрит, чуть южнее «дома ла Фаржа», куда заскочило около сотни бандитов, занявшись внутри избиением слуг-негров. На мгновение передние ряды мятежников остановились, а затем из них выскочил головорез, вооруженный дубиной, и бросился на инспектора Карпентера, шагавшего на несколько шагов впереди своего отряда. Но Карпентер сам был хорошим бойцом. Вместо того чтобы отступить, он бросился навстречу нападавшему и, парируя удар, который раскроил бы ему череп, убил того своей дубинкой. Вслед за ним кинулись патрульные Дойл и Томпсон, последний отобрал флаг, а первый убил бандита, державшего плакат. Через мгновение из толпы на полицейских обрушился град кирпичей и булыжников, а вскоре раздались и выстрелы. Несколько полицейских были тяжело ранены, но оставшиеся сомкнули ряды и продолжили свое движение. Их дубинки поднимались и опускались почти одновременно, и редко они не находили себе мишени с тех пор, как стражи порядка подошли к головорезам вплотную. Постепенно толпа поддавалась натиску идущих рядами бойцов, и минут через пятнадцать ожесточенного сражения мятежники дрогнули и побежали во все стороны, а полицейские преследовали их по переулкам, нещадно избивая дубинками. Мостовая и тротуары были устланы убитыми и ранеными, которых товарищи унесли позже, через несколько часов, под прикрытием темноты.
Мэр Опдайк не подумал о том, чтобы выставить охрану у собственного дома, но его соседи осознали, как велика угроза нападения, и когда мятежники пришли на Первую авеню, то обнаружили, что дом и территорию охраняют более 50 вооруженных горожан под командованием полковника Б.Ф. Маньерре. Увидев эти силы, бунтовщики без единого выстрела бросились обратно через весь город, чтобы присоединиться к огромной толпе, собравшейся перед приютом для цветных детей-сирот на Пятой авеню, чуть севернее теперешней Публичной библиотеки, где сейчас центр района модных магазинов. Приют представлял собой четырехэтажное кирпичное строение и имел два трехэтажных крыла. В нем находилось 200 негритянских детей в возрасте до 12 лет и примерно 50 взрослых из обслуживающего персонала. Суперинтендент Уильям Дэвис забаррикадировал двери, когда начала собираться толпа, и, пока мятежники ломали их, вывел детей через черный ход и задворки на Мэдисон-авеню, откуда их отвезли в здание 22-го полицейского участка на Сорок седьмой улице, между Восьмой и Девятой авеню. Позже их под военной охраной отправили на остров Блэкуэлла на Ист-Ривер.
Приют для цветных детей-сирот на Пятой авеню
Только дети успели покинуть приют, как двери были сорваны с петель и бандиты ворвались в здание. Банды поменьше тем временем хозяйничали в домах и магазинах по соседству, занимаясь грабежом и поджогами.
В здании подонки разломали мебель топорами и убили маленькую негритянку, которая спряталась под кроватью и была забыта при спешной эвакуации. Кровати, всякую мелочь и детские игрушки вынесли, а здание подожгли в нескольких местах. На пожар прибыл Джон Декер из пожарного управления с двумя бригадами; его дважды сбивали с ног при попытке протянуть в дом брандспойты, но все же ему и 15 пожарным удалось проникнуть внутрь. Около полудюжины очагов возгорания они потушили, но в конце концов превосходящая толпа мятежников вышвырнула их на улицу, где им осталось только смотреть, как догорает приют, а с ним и три соседних здания.
На протяжении нескольких часов мятежом был охвачен только центр города; ни одна из групп погромщиков не проникла ниже Двадцать первой улицы, кроме той огромной толпы, которую разогнал инспектор Карпентер на Бродвее. Но во второй половине дня из Пяти Точек, Бауэри и прибрежных районов начали стекаться гангстеры, образуя в различных точках нижней части города новые толпы. Вскоре стали поступать доклады о вспышках насилия во всех частях Манхэттена к югу от Пятьдесят девятой улицы. Нападения совершались на негритянские поселения на востоке и западе нижней части города; несколько домов было разгромлены или сожжены, а их обитатели – избиты или убиты. 20 негритянских семей были оставлены без крова на улицах Леонард и Бакстер, а в ресторан Крука на Нассау-стрит ворвались бандиты и избили негров-официантов. На Пелл-стрит было разрушено полдюжины домов, толпа вломилась и в известный квартал Арч-Блок на Томпсон-стрит, переполненный нищим негритянским населением. Мятежники разгромили кабак, который держала Большая Сью, она же Черепаха, и, после того как ее избила банда ирландок, все спиртное было конфисковано и роздано мятежникам. Полупьяная толпа понеслась дальше по району, продолжая поджигать, грабить и убивать.
5
К ночи практически весь Нью-Йорк был в руках мятежников, отовсюду поступали доклады о том, что небольшие отряды полиции разгромлены и бежали, а армейские подразделения в количестве достаточном, чтобы что-то изменить, пока не подоспели. Темноту рассеивал огонь множества пылающих домов, и душная июльская ночь становилась еще душнее от густого черного дыма, окутавшего город. Вечером поступила информация о вспышках насилия в Гарлеме и верхней части Вест-Сайда, которые завершились сожжением чуть позже полуночи дома почтмейстера Авраама Уэйкмена на западе Восемьдесят шестой улицы. Около восьми часов вечера штаб полиции получил сообщение о том, что в верхней части города собралась большая толпа и что эта толпа движется вниз по Пятой авеню, не скрывая своего намерения повесить Гораса Грили и сжечь здание газеты «Трибюн» на площади Издательств, напротив муниципалитета. В начале Двадцатых улиц толпа под предводительством громилы с американским флагом в руках повернула на восток и проследовала вниз по Третьей авеню до Бауэри, затем – по Чэтэм-сквер и Парк-роу. Тысячи человек распевали во все горло:
Вздернем Грили-старика на старой яблоне,
Вздернем Грили-старика на старой яблоне,
