В период, когда королем нью-йоркских гангстеров был Монах Истмен, в конце 1890-х – начале 1900-х годов, самой активной молодежной бандой в городе была группа карманников под руководством Сумасшедшего Батча, опытного магазинного вора, известного также как Дерби Кид, которого в конце концов убил из-за женщины Гарри Солдат. Сам Сумасшедший Батч попал на улицу в возрасте 8 лет и через 2 года сменил тяжкий труд по чистке обуви и продаже газет на более прибыльный бизнес карманника. Когда ему было 13, он украл собаку, назвал ее Рабби и со временем обучил животное выхватывать сумочки из рук рассеянных женщин. Пес убегал с добычей, пока не избавлялся от преследования. Только после Рабби шел к Сумасшедшему Батчу на угол Уилетт– и Стэнтон-стрит, гордо виляя хвостом. Став постарше, Сумасшедший Батч возглавил детскую банду в Ист-Сайде и через несколько месяцев руководил уже группой в 20 – 30 человек, воровавших кошельки и муфты. Они выходили на работу ежедневно. Сумасшедший Батч медленно ехал на велосипеде по улице, в то время как воришки окружали его на обоих тротуарах. Затем Батч врезался в пешехода, предпочтительно в старуху, после чего слезал с велосипеда и выдавал злобную тираду; вокруг быстро собиралась толпа. И пока люди пытались выяснить, что проиходит, ловкие пальцы воришек проверяли их карманы и сумочки. Когда все зеваки были обчищены или появлялся полицейский, мальчишки разбегались, а Сумасшедший Батч внезапно приносил извинения своей «жертве» и уезжал на условленное место, где забирал у воришек добычу, выдавая каждому из них несколько центов вознаграждения.
Характер молодежных банд менялся по мере расширения социальной помощи, улучшения жилищных условий, роста эффективности деятельности полиции и особенно вследствие реформ образовательной системы. Весьма вероятно, что в Нью-Йорке сегодня не меньше подростковых банд, чем когда-либо, поскольку сбиваться в соперничающие группы вообще входит в природу подростков, но сейчас они носят гораздо менее криминальный характер. До последнего времени – сейчас эта традиция несколько вышла из употребления – причиной драк между молодежными бандами часто становились костры, разжигаемые в ночь перед выборами, поскольку, когда у одной группы кончались дрова, ее члены совершали грабительский набег на соседний костер, вокруг которого располагалась другая банда. Эти бои всегда заканчивались более или менее длительной враждой, и еще несколько недель шли частые сражения, так как ни одна банда не соглашалась смириться с понесенным поражением. Во многих районах города, особенно в Гарлеме и верхней части Ист-Сайда, подростки сражались на деревянных мечах, используя крышки от котлов в качестве щитов. Но возбуждение боя всегда переполняло сражающихся, и они каждый раз брались за кирпичи и камни, которыми в итоге обязательно разбивалось несколько голов и множество окон.
Глава 12
ГАНГСТЕРСКИЕ КОРОЛЕВСТВА
1
Когда в 1886 году была развернута кампания по выборам мэра, в Нью-Йорке существовали две основные демократические фракции – «Таммани-Холл» и «Демократы графства Нью-Йорк», созданные в 1880 году Абрамом Хьюитом и другими выдающимися демократами. Хьюит был выдвинут кандидатом в мэры от демократов. Республиканцы выступали под знаменем Теодора Рузвельта, а недавно сформированная и уже продемонстрировавшая сравнительную значимость «Объединенная рабочая партия» выдвинула Генри Джорджа. По рекомендации Ричарда Крокера, удивительно проницательного политического деятеля, бывшего мэра Нью-Йорка, в «Таммани-Холл» остановили свой выбор на кандидатуре Хьюита, который был избран, опередив Джорджа примерно на 22 тысячи голосов и Рузвельта – более чем на 30 тысяч. Новый мэр, едва был избран, сразу же начал избавлять город от зла. Он закрыл заведение Билли Мак-Глори, «Блэк и тэн», салун Гарри Хилла, «Американский Мабиль» и другие кабаки нижней части города, а также «Сенной рынок», «Дом французской мадам» и все те притоны, которые принесли району «Круга Сатаны» вокруг Шестой авеню славу средоточия порока. Потревожил он и много роскошных игорных домов, которые прежде работали под особой защитой полиции и политических деятелей, и начал энергичную кампанию против гангстеров и других преступников.
Мэр Хьюит, естественно, вызвал враждебное отношение со стороны своих недавних политических сторонников, и в 1888 году, когда он выставил свою кандидатуру на новый срок, «Таммани-Холл» добился его решительного разгрома и избрания Хью Гранта. «Сенной рынок» и другие увеселительные заведения верхней части города вновь открыли свои двери, но лишь немногие из них вернулись к своему прежнему процветанию, поскольку Нью-Йорк менялся, Шестая авеню застраивалась новыми домами и центр порока и преступлений вскоре переместился в бывший Десятый округ. В начале 1890-х годов этот район приобрел громкую славу самого развратного места в Соединенных Штатах, улицы его были заполонены борделями и притонами и кишели головорезами и ворами. Торговля белыми рабынями в то время процветала практически по всей территории Десятого округа, и сутенеры объединялись в банды и смело проводили встречи, на которых продавали и меняли женщин так же, как торговцы в старой таверне «Бычья голова» продавали скот. У одной из этих групп были изысканно обставленные помещения в клубе на Аллен-стрит, где ее члены официально встречались дважды в неделю, чтобы обсудить конъюнктуру рынка и различные деловые вопросы. В течение многих лет фактическим хозяином округа был Чарльз Соломон, который называл себя «чеканщиком серебряных долларов» и владел известным салуном «Серебряный доллар» на Эссекс-стрит. Его подручным и сотрудником был юрист Макс Хочстим, герой истории, которую до сих пор с большим удовольствием рассказывают в Ист-Сайде. Хочстим как-то раз сказал судье, к которому хотел подлизаться: «Ваша честь, вы действительно заметная фигура среди подонков законников!»
Александр Уильямс был назначен полицейским инспектором в 1887 году, но из-за множества скандалов, возникших в период его службы в Тендерлойне, был переведен в Ист-Сайд. Четырьмя годами позже Уильям С. Девери, больше известный как Большой Билл, был представлен к званию капитана и назначен в район Уильямса. Он принял командование 11-м участком, в который входило девять кварталов, ограниченных Чэтэм-сквер, Бауэри, Дивижн-стрит, Клинтон-стрит и Хьюстон-стрит. Преподобный Чарльз Паркхерст, будучи главой Нью-Йоркского общества борьбы с преступностью, начал в 1890-х годах крестовый поход против инспектора Уильямса и капитана Девери, обеспечив множество доказательств, на которых во многом основывались расследования комиссий Лексоу и Мазета 1894-го и 1899 годов соответственно, показывавших степень взяточничества в полиции и органах власти. Свидетельскими показаниями было доказано, что влияние «Таммани-Холл» на управление полиции было настолько сильно, что местные полицейские лидеры диктовали назначения на должности и практически каждый представитель закона без возражений платил взносы на поддержание организационной структуры «Таммани-Холл». Капитан Кридон рассказал, что заплатил 15 тысяч долларов гангстерам от политики за свое звание, а капитан полиции Макс Шмиттбергер, ставший позже старшим инспектором, а в Тендерлойне бывший сержантом, признался, что собирал «дань» с тех, кто содержал нелегальные кабаки и игорный бизнес, и отдавал инспектору Уильямсу. Были получены свидетельские показания и о том, что Уильямс «продвигал» одну из марок виски и навязывал ее владельцам салунов, проводя облавы в их заведениях, если тем не удавалось наладить сбыт. Одна женщина, владелица сети публичных домов, дала показания о том, что выплачивала по 30 тысяч долларов ежегодно «за защиту», а другие свидетельствовали, что, когда открывали свои заведения, от них требовалось выплатить вступительный взнос в 500 долларов, а впоследствии вносить от 25 до 50 долларов ежемесячно с каждого дома, в зависимости от количества девушек. Проститутки рассказывали следователям, что они платили патрульным полицейским за право работать на улице, а грабители, попрошайки, воры-карманники и мародеры признавались, что отдавали долю от своей добычи полицейским и представителям власти. Более 600 игорных домов платили в среднем по 15 долларов в месяц каждый, с бильярдных собиралось по 300 долларов, а с шикарных игорных домов – еще больше.
