В книге Осбери представлена и география распространения порока в пределах города. Автор описывает расцвет и падение таких районов, как Пески, Пятачок Конли или Прибрежный. Ясно, что в середине XIX века общественность сильно противилась развитию игорного бизнеса и проституции вблизи делового центра. Это могло не только сильно подпортить представление гостей о городе, но угрожало покою и благополучию представителей высшего класса, проживавших в домах южнее центра города вдоль Мичиган-авеню. Причиной вытеснения злачных заведений в окраинные районы типа Песков или Пятачка, населенных преимущественно выходцами из Ирландии, или Прибрежного, который соседствовал с негритянскими окраинами, служили также этнические и расовые предрассудки. В целом процесс протекал стихийно и вне рамок официальной политики, представляя некий географический компромисс между той частью общества, которая активно выступала против распространения порока, и теми, кто считал это явление неизбежным. В результате злачные заведения не были полностью запрещены, но сконцентрировались в ограниченных регионах, где их вредоносное влияние на остальную часть города удавалось хоть как-то контролировать.
Наряду с искусственным выдавливанием локализованного порока в определенные районы происходила экономическая централизация преступного бизнеса. Окруженные постоянно расширяющейся городской застройкой Прибрежный район и Игорный Ряд на Кларк-стрит составляли лишь два из целой серии кварталов, в которых наряду с многочисленными складскими помещениями располагались культурные заведения, театры, универмаги, биржи ценных бумаг и банки. Помимо этого, к Прибрежному району примыкало несколько железнодорожных станций, а Игорный Ряд соседствовал с финансовыми учреждениями. По рабочим дням последний квартал посещало немало весьма обеспеченных горожан. По этой причине критики отмечали, что между спекуляциями на бирже и колесом рулетки существует много общего.
Территориальное распределение злачных заведений внутри города связано с третьей темой, затронутой в «Жемчужине прерий»: концентрация незаконного бизнеса в определенных местах способствовала возникновению самых первых форм организованной преступности, действительное значение которой намного выше, чем появление блестящих криминальных авторитетов, которых сам Осбери выдвигает на первый план. Как справедливо отмечают современные историки, появление в середине XIX века более сложных азартных игр способствовало укреплению партнерства с тем, чтобы избежать больших потерь в условиях резко возросшего денежного оборота игорных домов. Такая тенденция привела к возникновению прочных связей между профессиональными игроками, полицией и чиновниками, которые контролировали эту сферу. Точно так же увеличение размеров и пышности борделей закономерно вызывало пристальное внимание властей. Организаторы таких видов нелегального бизнеса предпочитали размещать свои притоны вблизи друг от друга, образуя своего рода колонии, чем успешно пользовались в своих корыстных целях известные городские политики – например, окружной лидер демократов Майк Макдональд, а также члены городского совета, Джон Кафлин по прозвищу Банщик и Майк Кенна, больше известный как Прыщ, – быстро набиравшие не только финансовый, но и политический капитал.
Эсбери приводит документальные факты заката эпохи индивидуального преступного бизнеса, не раскрывая широкого спектра причин, стоящих за этим явлением. Острый экономический кризис 1890-х годов положил конец относительной финансовой стабильности, особенно сказавшись на положении игорных заведений и самих игроков. Рухнувшая карьера Майка Макдональда и убийство мэра Картера Харрисона внесли элемент непредсказуемости в партнерство игорного бизнеса. Решительные выступления общественности против разгула преступности, в частности обличительный памфлет Уильяма Т. Стида «Если бы Христос явился в Чикаго!», побудили ведущих предпринимателей создать Гражданскую федерацию, призванную стать городским штабом борьбы с правонарушениями. И вовсе не случайно, что первой успешной операцией этой Федерации стала именно ликвидация Игорного Ряда. Ведь этот район примыкал непосредственно к финансовому центру города, откуда затягивал в свои сети толпы молодых банковских клерков, чье участие в азартных играх подрывало авторитет уважаемых компаний, толкая неудачливых игроков на прямое казнокрадство – чтобы оплатить карточные долги – и на рискованные финансовые операции. Мало-помалу Игорный Ряд, занимавший два квартала вдоль Кларк-стрит к северу от Мэдисон, оказался в самом сердце деловых кварталов и буквально вплотную с городским управлением, что вызывало сильное недовольство официальных ревнителей нравственности и порядка.
Другой причиной рассредоточения игорного бизнеса, которая отчасти затронута и в «Жемчужине прерий», были новые способы связи. Появление телефона и телеграфа позволило делать ставки на скачках из достаточно удаленных от таких соревнований уголков, например, со старого речного парохода «Город на воде», на котором разместилась одна из первых чикагских радиостанций. Не сходя с корабля, игроки могли делать ставки на выбранных лошадей, оставаясь при этом в безопасных, комфортных условиях и вне досягаемости полиции. Таким образом, электронные технологии запустили в действие новые формы азартных игр, контролировать которые было много труднее, чем просторные залы в районе Кларк-стрит, заставленные карточными столами и рулетками.
Столь же сильно новые технологии сказались и на судьбе Прибрежного района. Осбери дает яркую хронологическую картину расцвета и крушения этого крупного центра игорного бизнеса, показывая роль таких ярых ревнителей порядка, как евангелистский пастор Цыган Смит, окружной прокурор Джон Вэйман и мэр Картер Харрисон-младший, приложивших много сил и энергии для уничтожения этого крупного рассадника порока. Однако к 1912 году Прибрежный район и без того утратил свой неофициальный статус криминального центра. Телефонная связь и автомобильное сообщение способствовали распространению организованной преступности по всему городу и за его пределами. Быстрое развитие частной телефонной сети вызвало появление так называемых «квартир по вызову» – целой сети небольших публичных домов, рассредоточенных в пригородах Чикаго, которые могли легко связаться с барами, ресторанами и таксистами, доставлявшими туда клиентов. В результате автомобилизации действия преступников стали намного более быстрыми и анонимными, а с появлением пуленепробиваемых дверей резко расширился радиус операций. Трудно представить Аль Капоне выходящим с автоматом в руках из конного экипажа или трамвая.
Упадок Прибрежного района отражал общую тенденцию, которую отмечает в своей книге Осбери, – снижение уровня терпимости к публичным формам порока. За первые два десятилетия XX века атмосфера в городе не стала более нравственной, однако появились официальные запреты на такие откровенные атрибуты злачного бизнеса, как открытая уличная проституция, красные фонари над входом, демонстрация полуголых красоток в уличных витринах и брошюры циничного содержания. При этом существовало прочное убеждение, что частный бизнес это собственное дело самих предпринимателей, и лишь то, что происходит публично, касается всех членов общества. Это широко распространенное мнение быстро открыло путь незаконной торговле спиртным и появлению огромных доходов от его продажи.
