«Вы мне ничего не сделаете! – кричал он. – Я всего лишь пристрелил копа! Каждый имеет право пристрелить копа!»
Нейдермайер и Ван Дайн ошивались поблизости от участка в течение нескольких дней после ареста Маркса, вынашивая планы взорвать здание участка и спасти своего дружка. Но они резко пересмотрели свои планы, когда 25 ноября узнали из газет, что Маркс во всем сознался; тогда они сняли комнату напротив участка, и следующие два дня Ван Дайн провел, сидя у окна с ружьем в руках. Он прочел, что полицейские хотят перевести Маркса в штаб полиции, и все ждал, когда Маркс покажется в дверях. Бандит решил застрелить бывшего товарища за то, что тот стал «грязным стукачом».
Вечером 25 ноября Ван Дайн оставил свой пост и, вместе с Рески и Нейдермайером, отправился отсидеться в землянке, заблаговременно вырытой в песчаных дюнах Индианы. Когда его позже спросили, как им удалось выбраться из Чикаго, Ван Дайн с ухмылкой сказал: «Ну, мы прошли через центр города и сели на трамвай до Восточного Чикаго. А дальше пешком». Пока трое бандитов торопились в Индиану, Маркс рассказал полиции и об убежище, поэтому утром 27 ноября десять детективов и полицейских в форме, вооружась ружьями и револьверами, отправились в Восточный Чикаго, пересекли границу штата Индиана и рассыпались по песчаным дюнам, где к ним присоединились несколько отрядов местных фермеров, которые из газет узнали о том, что бандиты прячутся где-то в окрестностях станции Мельники. К девяти утра землянку уже нашли и окружили, и завязалась перестрелка, в которой были ранены все трое бандитов, а также детектив Джозеф Дрисколл и детектив сержант Мэттью Зиммер. Ранение Дрисколла оказалась смертельным – он скончался через четыре дня.
После того как прозвучало с полсотни выстрелов, Рески, Ван Дайн и Нейдермайер выбежали из землянки и, с пистолетом в каждой руке, бросились через дюны в ближайший лесок. Полицейские и фермеры последовали за ними, но, как позже рассказывал Рески, «близко подбегать боялись». Рески был ранен в живот, отстал в лесу от своих товарищей и по рельсам вышел на железнодорожную станцию в Этне, Индиана, где скорчился на скамейке и в таком виде дождался прибытия полиции. Ван Дайн и Нейдермайер отправились в деревню Восточный Толлстон, где обнаружили на запасном пути поезд с гравием, стоявший с разведенными парами в ожидании, пока машинист допьет кофе. Парни залезли в кабину и наставили револьверы на кочегара, а Нейдермайер застрелил тормозного кондуктора, Л.Дж. Сову, который взобрался на тендер и схватил его за руку. «Он хотел отобрать у меня оружие, – рассказывал позже Нейдермайер, – а я злюсь, когда со мной так обращаются».
Бандиты заставили кочегара отцепить локомотив и проехали две мили до поворота на Восточный Ливерпуль, где дальнейшее продвижение оказалось невозможным из-за непереведенной стрелки. Они попытались перевести стрелку вручную, но безуспешно, поэтому им пришлось бросить машину и бежать через участок прерии к кукурузному полю, где они столкнулись с отрядом фермеров, вооруженных дробовиками, и сдались без единого выстрела. Их обезоружили и сдали полиции.
Рески, Нейдермайер и Ван Дайн прибыли обратно в Чикаго на специальном поезде. Помощник начальника полиции Шуттлер планировал вывезти их в изолированный полицейский участок, где детективы могли бы их спокойно допросить, но мэр Картер Харрисон приказал ему доставить арестованных в офис начальника полиции Фрэнсиса О'Нейла. На железнодорожной станции Арчер-авеню бандитов встретили два фургона с полицейскими, которые препроводили их в городское управление, где их уже ждало несколько тысяч зевак. В офисе О'Нейла, переполненном полицейскими, журналистами газет и городскими чиновниками, бандитов ожидал прием, приличествующий более героям или заезжим знаменитостям, а не отпетым головорезам. Их формально представили мэру Харрисону, начальник полиции лично вымыл лицо Ван Дайна, чтобы того можно было сфотографировать, и бандиты гордо улыбались, слушая возбужденную болтовню о своей храбрости и исключительно меткой стрельбе, что особенно касалось Ван Дайна. «Это хороший стрелок, – сказал один из детективов. – Зиммер спрятался за деревом, и то он в него дважды попал».
«Я мог бы убить дюжину человек, – сказал Ван Дайн, – если бы в этом было хоть какое-то удовольствие».
После того как восхищение улеглось, трое парней начали рассказывать о своих преступлениях, хвастливо и с большой гордостью – такое отношение сохранилось у них и на судебных заседаниях, которые начались в январе 1904 года. Особенно Ван Дайн, казалось, воспринимает суд как некое представление, где он – главный герой; он использовал каждую возможность прихвастнуть и на свидетельской скамье бахвалился тем, какой он плохой парень и отчаянный стрелок. На третий день суда он нарисовал, к радости журналистов и зрителей в суде, три могилы, на надгробных камнях которых было написано:
«Здесь покоится пресловутый Гас Маркс, отпетый бандит. Умер 1 марта 1904 года.
Здесь покоится знаменитый стрелок Питер Нейдермайер, 23 года. Умер 1 марта 1904 года.
Здесь покоится кровавый мошенник Харви Ван Дайн, 21 год. Умер со всеми потрохами 1 марта 1904 года».
Пророчество Ван Дайна сбылось во всем, кроме даты. Суд вынес решение о виновности 12 марта 1904 года, и 22 апреля Ван Дайн, Маркс и Нейдермайер были повешены в окружной тюрьме. Рески судили отдельно, он тоже был признан виновным, но его приговорили к пожизненному заключению. Его перевели в Джолье в тот же день, когда его товарищи взошли на эшафот.
8
В середине 80-х годов XX века чикагскую преступность стали повсеместно отождествлять с мафиозной организацией «Черная рука». Она орудовала в основном в итальянских и сицилийских поселениях на Оук-стрит и западной части Тейлор-стрит, а также на Гранд-авеню и Вентворт-авеню, где наводила на жителей ужас на протяжении более тридцати лет. За этот период произошло около четырехсот убийств, которые полиция и различные организации, созданные с целью борьбы с преступностью, приписывали «Черной руке». Центром деятельности группировки стало пересечение Милтон-стрит и Оук-стрит, сердце Маленькой Италии, где было совершено столько убийств, что место это прозвали «Углом смерти». Этот перекресток стал излюбленным лобным местом профессионального убийцы по имени Дробовик, которого считают ответственным, как минимум, за треть из тридцати восьми оставшихся нераскрытыми убийств итальянцев и сицилийцев, произошедших между 1 января и 26 марта 1911 года. Четверых Дробовик убил в марте 1911 года на протяжении семидесяти двух часов.
В первые два десятилетия XX века в Чикаго орудовало, наверное, шестьдесят – восемьдесят шаек под названием «Черная рука», но все они были независимы друг от друга; не было даже двух банд, которые имели бы какие-либо взаимоотношения. Несмотря на размах деятельности «Черной руки», ни одно из широких расследований, которые предпринимали полицейские управления Чикаго и других муниципальных подразделений Америки, не раскрыло сети «Черной руки» международного, национального или даже городского масштаба. Как написал в «Криминальном обозрении Иллинойса» выдающийся криминалист Джон Ландеско, «Черная рука» – это лишь способ деятельности». Такой способ выбирали для себя и индивидуальные преступники, и небольшие банды, и организованные группировки; в Италии и на Сицилии эти методики передавались из поколения в поколение бандами Мафии и Каморры. Этот способ получил название «Черная рука» из-за того, что, как правило, на письмах, с которых начиналось шантажирование, стояла печать в виде руки, сделанная черными чернилами. Иногда там же находились изображения черепа с костями, крестов и кинжалов.
