Выходит, человеку можно предсказать любой безумный поступок с его стороны? И это пророчество непременно сбудется?! Ну, скажем так, с большой долей вероятности. Господь заранее знал, чем обернется для Адама и Евы запрет на вкушение райских яблок. И тем не менее изрек им свое пророчество!
А Христос? Не все ли Его земные деяния продиктованы стремлением во что бы то ни стало, вопреки здравому смыслу (с житейской точки зрения), исполнить древние пророчества? О которых, разумеется, было известно Сыну Божьему еще задолго до Его пришествия на землю! В Евангелии сплошь и рядом читаем одно и то же объяснение непонятных поступков Иисуса: «Да сбудется предсказанное пророком». Зачем Он въехал в Иерусалим на осле, когда в Его распоряжении были лучшие колесницы? Из скромности? Потому, что пророк Захария сказал: «Се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной». Но возникли сложности с буквальным исполнением предсказания, и Христос ограничился одним лишь осленком.
Точно так же на Тайной вечере, зная о намерении Иуды предать Его, Христос не воспрепятствовал этому величайшему злодеянию. Ведь пророк Даниил сказал: «Предан будет смерти Христос». Ученики допытывались: «Скажи нам, кто Тебя предаст?» Иисус ответил: «Но да сбудется Писание: “Ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою”».
Предсказав отречение Петра, Иисус с галереи мог видеть и слышать это отречение. Стало быть, оно произошло не без попущения Господа. А Его моление о чаше в Гефсиманском саду? Не было ли это исповедью Богу Отцу, после чего Христос добровольно отправился на смерть?
Добровольно? Значит, мог и не идти на казнь. Но пошел! Среди простых смертных такой поступок именуется самоуничтожением.
Так может, взять да исповедоваться? По собственной воле. Последовать примеру Христа. Он, дон Хуан де Тенорио, как раз направляется в монастырь к францисканцам. Покается в грехах, умрет, и братия святого Франциска похоронит его рядом с благочестивыми монахами.
Но нет! Нет! Он еще хочет пожить на этом свете! Для чего? Ну, хотя бы для того, чтобы успеть добрыми делами загладить свои грехи и прегрешения.
Видят Бог и святой Тельмо: он искренне хотел стать священником. Теперь это невозможно. Не потому, что его последние злодеяния окончательно закрыли доступ к принятию церковного сана. Вовсе нет. Просто им совершены уже все три роковых поступка. И, стало быть, исповедь для него невозможна – ведь она означает самоубийство. А священником нельзя стать, если не принесешь покаяние за всю прошлую жизнь.
Но кто мешает ему прожить остаток своих дней добрым христианином? Можно быть угодным Богу даже без исповеди и святого причащения. Дону Хуану де Тенорио очень хотелось в это верить.
Глава 12
Угрюмый монах на воротах молча принял у незнакомца свиток с королевской печатью и, освещая дорогу свечой, повел к настоятелю. Тот, ознакомившись с посланием Педро Жестокого, распорядился приготовить дону Хуану покои.
«А здесь совсем недурно», – подумал де Тенорио, оглядывая накрытый стол и широкое ложе. Сколько же ему здесь придется прожить, дожидаясь, когда прекратится розыск убийцы командора Гонзаго?
…Спустя пару месяцев дон Хуан стал тяготиться своим вынужденным заточением в мрачной обители. К тому же он вовсе не чувствовал себя в безопасности: арена военных действий неумолимо приближалась к монастырю Святого Франциска. Если Энрике Трастамарский войдет в обитель, то он, конечно же, узнает по шраму убийцу своей матери. И монахи защитить его не смогут. Чутье подсказывало де Тенорио, что полагаться можно только на самого себя.
Он тайно принялся изучать расположение келий, коридоров и выходов из монастыря, чтобы иметь возможность в случае опасности бежать в любую минуту. Как-то раз он заметил лестницу, круто уходящую в подземелье. Де Тенорио осторожно спустился и замер, охваченный суеверным ужасом. Он находился в просторном склепе. Но не это открытие заставило замереть его сердце.
Прямо на него, возвышаясь на пьедестале, грозно смотрел мраморный командор Гонзаго. Рука статуи властно указывала на заледеневшего от страха де Тенорио. Он попятился. Проклятье! Кто бы мог подумать, что старик завещал похоронить себя именно здесь, в подземелье монастыря Святого Франциска?
Дон Хуан взбежал наверх, в свою просторную келью, залпом выпил кубок терпкого вина. Перевел дух.
«Пусть Господь покарает меня рукой мертвеца». Неисповедимыми путями судьба вела его в эту обитель, и вот он здесь. И роковой мертвец – тоже!
«Немедленно бежать из монастыря», – решил де Тенорио и сел за стол, чтобы основательно подкрепиться перед дальней дорогой.
* * *
– Святой отец, я наконец-то вспомнил его, – тихо говорил настоятелю монах. – Это дон Хуан де Тенорио, блудник и убийца. Моя сестра была горничной королевы Марии Португальской. Она сошла с ума и бросилась в Гвадалквивир после того, как он надругался над ней. Потому-то я здесь, чтобы до конца своих дней молиться Богу о прощении моей бедной сестричке греха самоубийства. Святой отец! Преступления де Тенорио очень велики. Они вопиют к небу об отмщении и заслуженной каре.
Аббат мрачно ходил взад-вперед.
– Если правда то, что ты говоришь, то присутствие этого слуги дьявола оскверняет нашу обитель. И не только обитель, но и весь мир Божий. Мы обязаны свершить правосудие, и да простит нам Господь!..
Де Тенорио заканчивал ужин, когда дверь в его покои распахнулась. На пороге возник аббат в сопровождении двух дюжих монахов.
– Молись, дон Хуан де Тенорио, если уста твои еще способны произносить имя Божие, – торжественно провозгласил настоятель обители Святого Франциска.
Дон Хуан вскочил, чтобы защищаться, но вспомнил, что по уставу монастыря у всех, кто переступал его порог, изымалось оружие.
* * *
Король пристально вглядывался в глаза полночного гостя. Собственно, только глаза незнакомца и были доступны взору дона Педро: одетый в черный балахон и черный колпак до плеч, загадочный посетитель отказался открыть свое лицо. Король не настаивал.
– Значит, ты – один из тех, кто вечно молод, вечно счастлив и вечно непобедим? – переспросил Педро Жестокий.
– Да. И ты, государь, сейчас получишь то, что тебе обещано хранителями Грааля.
Дон Педро сделал нетерпеливый жест, и посланец тамплиеров положил перед ним на аналой перстень с черным агатом.
– Наконец-то! Как вовремя! – воскликнул король.
Он протянул руку к перстню, но тут же в испуге отдернул ее.
– Скажи, – прищурился дон Педро, – замкнулся ли круг? Все ли пророчества исполнились?
– Да, государь. Он совершил все три роковых злодеяния.
– Откуда это известно?
– Перед смертью он изъявил желание исповедаться.
– Добровольно или под принуждением?
– Совершенно добровольно. И искренне.
