Козел попытался возмутиться, но пальцы веером тут же оказались у его глаз
— Ты что — рамсы попутал? Не понял, с кем базаришь?
Взгляд Мотни проник в салон "Москвича", где лежало какое-то барахло. Некоторое время алчность и подлость сражались в нем с ленью, но в конце концов два чувства оказались сильнее, чем одно.
— Подержи его, Чекан, я в машине пошмонаю.
В салоне оказались тряпки, старый чайник, электрическая плитка, коробка со стеклянной посудой вроде бутылок с кривым горлом и рюмок без ножек. "Импортные, — подумал Мотня, но тут же вспомнил школу. — Не, пробирки-х. рки".
На всякий случай обтерев пальцы о сиденье "Москвича", он вылез на воздух.
— Ты в багажнике глянь, — посоветовал Чекан. Иногда его вдруг пробивало на дельные мысли. — Может там фонарь или лопатка.
Козел при этих словах заметно занервничал и обозвал их с Чеканом грабителями, что укрепило Мотню в решении. Он открыл крышку багажника, и вдруг Чекан услышал, как его кореш произнес с непонятным настроением:
— Ешкин кот!
— Че там, пацан?
Рот у Мотни разъехался на обе щеки.
Он вынул из багажника и показал Чекану клетку, похожую на птичью, а Чекан, приглядевшись, различил в ней серых зверьков.
— Это че у тебя? Мыши?
Водила "Москвича" сделал вид, что не будет отвечать, но после того, как Чекан его слегка тряхнул, признался:
— Подопытные животные.
— Мыши что ли? Смотри, Чекан, мыши!
— Отвезем их Мурзику, — высказал Чекан еще одну дельную мысль.
— Верно!
Документы недавнего очкарика Мотня засунул к себе в карман.
— Ладно, мужик, с тобой потом поговорим. Айда, Чекан!
Чекан отпустил придурка, который больше не рыпался. Оба снова сели в тачку, и Мотня прижал газ. После разминки с козлом настроение улучшилось, захотелось перекусить. Они с Чеканом были не из "бройлеров", то есть не из тех одержимых пацанов, которые не пьют, не курят, а только качаются до охренения.
В зеркало заднего вида Мотня время от времени поглядывал на клетку со зверьками, поставленную на заднее сиденье.
— Махнем ко мне? Пивка задубасим. И Мурзика порадуем.
— Махнем, — согласился Чекан, заслуженный халявщик.
Подъехали к дому, поднялись на пятый.
— Мурзик, ты где? Иди сюда! Закуска явилась!
Из глубины квартиры явился кот Мурзик с бакенбардами и с хвостом, как у енота, приветствуя вошедших традиционным "мяу". Мотня сразу растрогался.
— Мурзик, ах ты, паршивец!
Поставил клетку на пол, и они с Чеканом уставились на животных, ощущая, как радостно замирает сердце, словно в детстве в зоопарке.
Мурзик заинтересовался серыми в клетке, приблизился напряженной охотничьей походкой. Мыши засуетились и к восторгу зрителей запищали.
— Ну, блин, сейчас будет! — прошептал Мотня.
Но тут произошло непонятное. Мурзик вдруг зашипел, чесанул от клетки и пропал в комнате.
— Мурзик! Мурзик! — всполошился Мотня, пошел его искать.
Мурзик забился под кровать, и сколько Мотня и Чекан ни звали его, не хотел вылезать. Попытались вытащить силой — заорал, стал цепляться за всё, что попало, когтями.
— Они, падлы, с ним что-то сделали! — сказал Мотня Чекану. — Утоплю я их теперь!
Мотня и Чекан направились обратно к клетке.
— Не, пацан, что-то они с ним сделали! Ты видал, как они суетились?.. Гляди, они ноги делают!..
Пока Мотня и Чекан общались с котом, мыши ухитрились открыть дверцу и разбегались из клетки во все стороны.
— Лови их! — завопил Мотня, заметался по прихожей, шарахаясь об стены, вешалку и Чекана. — Дави!..
Они запрыгали, грохая подошвами по полу. Двух мышей сумели раздавить, остальные смылись.
— Ну ты, придурок! — набросился Мотня на Чекана. — "Свезем!.. Мурзика порадуем!.." Теперь из-за тебя мышей полно в доме!
— Ничего. Мурзик переловит.
— А если не переловит? Если они его сожрут? Видал, как он от них дунул?
— Купи мышеловку. А я бы мышек оставил. Для уюта. Сидишь вечером, пьёшь чай, а где-то мышка: хрум-хрум… Вроде сверчка.
Мотня немного успокоился, только дышал громко — так с ним случалось, когда чувствовал себя немного дураком. Но кто сейчас-то был виноват, скажите, а?
— Ладно, Чекан, купишь мне мышеловку.
— Две куплю! — пообещал Чекан.
Вот жмот, нет чтобы для красоты сказать: "сто" или хотя бы: "десять"!
— Ладно, забыли. Давай выпьем-закусим. У меня от этих волнений аппетит разыгрался зверский.
У Чекана, понятно, разыгрался тоже.
— А то! Давно пора червяка замочить.
— Сейчас сделаем! Жалко, хавать очень хочется, а то бы отбивные разморозил.
Мотня любил готовить. Вообще был хозяйственный. В кухне у него валялась целая библиотека из книг по этому делу. Чекан подобрал одну и прочитал:
— "Грёбаная кулинария"…
— Не "грёбаная", а "грибная", придурок!
— Это я шучу, — ухмыльнулся Чекан.
— Ну, ладно! Сейчас по-быстрому сосисочек напустим…
— У тебя какие-нибудь молочные, в презервативах… — прикинулся аристократом Чекан.
— Ты что, пацан! Натуральные говяжьи, в бараньем чреве!
Пока сосиски кипели, пиво, помидоры с огурцами и остальное отнесли в комнату, где Мотня клево расставил всё на низком столе. Чекан почувствовал себя словно в хорошем ресторане, где был один раз, когда всей бригадой обмывали мочиловку Косого.
Мотня налил себе в кружку "5 лет Обручевскому району", Чекану — в другую, без надписи.
— Ну, за удачный день сегодня.
За окном солнце садилось в кратер из облаков. Небо сразу поскучнело и потускнело. Включили лампу. Заодно включили телевизор. В нем крутили кино про ихних заокеанских братков.
— Много у них разговаривают, — заметил Мотня. — Пока кого-нибудь замочат, на тыщу баксов наговорят.
— Наверное у них язык такой, — предположил Чекан. — Располагает к разговорам.
— Да нет, — разъяснил Мотня. — Просто в кино всё туфта. Вон, гляди, лысому ломом дали по балде, а он опять прыгает, как новый.
— Фуфло! — согласился Чекан.
— Ну, давай еще пивка задубасим. Это у них там общество потребления, а у нас общество употребления…
Но не успели они сделать еще по паре глотков, как с кухни послышался буравящий душу скрип, а затем растрепанный жестяной грохот. Мотня побежал в кухню, а Чекан остался допивать пиво.
