– Ром, но ведь ты кидал в него камень, –
опешила я.
– А я от этого и не отказываюсь. Я просто
говорю это к тому, что я кидал в этого турка камень совсем не потому, что мне
этого захотелось. А потому, что ты сказала мне, что я должен что-то сделать и
хоть как-то его остановить.
– Ром, ты хочешь сказать, что турка убила я? –
Я почувствовала, как перед глазами все поплыло. Равновесие давалось мне с
огромным трудом, ноги очень сильно подкашивались, и мне казалось, что я могу
рухнуть на землю в любой момент. – Кто кинул в него камень, тот его и убил.
Заметив мое состояние, Роман взял меня под
руку и слегка успокоил:
– Дуреха моя. Ну что мы тут с тобой делимся,
кто турка убил, а кто не убил. Прямо как дети малые… Хотя я прекрасно понимаю,
что дети турков не убивают. Хорошо. Я кидал камень, значит, я его убил. Ты
хочешь заявить об этом в полицию? Ты хочешь на весь свет заявить о том, что я
убийца?! Ты хочешь рассказывать об этом каждому встречному?
– Ты что, дурак?! – От возмущения я покрутила
пальцем у виска.
– Тогда зачем ты начинаешь что-то делить?
Давай просто решим, как нам теперь вывернуться из той ситуации, в которую мы
попали. Какая разница, кто кидал камень?! Главное, что это произошло и у нас
нет времени. Если ты хочешь услышать от меня, что этого турка убил я, и тебе станет
от этого легче, то я тебе говорю: действительно, этого турка убил я, и ты тут
ни при чем.
Я как-то совсем некстати улыбнулась и в самом
деле почувствовала себя немного лучше.
– Прости, Ром, я сама не знаю, что на меня
нашло. Действительно, бред какой-то. Это просто нервы… Все так глупо произошло.
Это я во всем виновата. Я действительно во всем виновата… – Я смахнула слезы и
задрожала как осиновый лист. – Если бы я не придумала эту поездку в Турцию…
Какого черта. Нам ведь и в Москве было удобно. Если бы я не закричала тебе,
чтобы ты его остановил. Все было бы совсем по-другому. И кто меня за язык
дернул. Если бы я не закричала… Если бы…
– Если бы ты не закричала, чтобы я его
остановил, он бы доплыл до парома и рассказал о том, что произошло. Ты к этому
готова?
– К чему?
– К тому, чтобы твой муж узнал о нашей с тобой
близости от этого бестолкового и упрямого турка?
– Нет! Нет! Нет! – Я закричала что было сил и,
словно в лихорадке, принялась трясти головой. – Нет… Нет… Нет!!!
– Тише.
– Я и сама не знаю, почему так сильно боюсь.
Как я смогу посмотреть ему в глаза? Легче умереть. Мне даже страшно себе
представить. Он так слепо мне верит. Я выдержу, если он назовет меня шлюхой,
если он даст мне капитальную пощечину и даже если подаст на развод. Но я не
выдержу его взгляда. Я не смогу выдержать его взгляда… Я не хочу, чтобы он
что-то знал. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах. Что угодно, но
только не это. Если он когда-нибудь и соберется со мной расстаться, то пусть
это будут какие угодно причины. Пусть это произойдет из-за того, что наши
отношения охладели, из-за другой женщины, в конце концов, но только не из-за
того, что я занималась сексом в тот момент, когда он ловил рыбу. Он не сможет
этого вынести, а я не смогу вынести то, что он об этом узнает.
– Как же ты о нем заботишься, Ева. Ты прямо
как этот упрямый турок. Мы занимались с тобой не сексом, а любовью, и ты была в
этом лесу не с чужим, незнакомым человеком с улицы, а с тем, кого любишь.
Улавливаешь разницу?
– Но ведь ты тоже бы не хотел, чтобы об этом
узнала твоя жена. Ты бы этого не хотел?! Скажи.
– Нет. Не хотел бы. Но если признаться честно,
то, когда я кидал в этого турка камень, я в первую очередь думал не о том, что
может узнать моя жена, а переживал за то, чтобы ничего не узнал твой муж. А вся
эта поездка, где мы должны якобы вместе отдыхать в Турции, при этом взяв свои
семьи, самая большая тупость, которая только бывает на свете. И придумать
подобную тупость могла только ты.
– Но ведь ты сам согласился?
– Согласился, потому что поддался на твои
уговоры. А зря. Ехала бы ты сама отдыхать со своим мужем, а я бы спокойно
дождался тебя в Москве.
– Но ведь я без тебя не могу! Это же целых
десять дней. Десять дней – это же настоящий кошмар. Эти десять дней превратились
бы в десять дней ада. Мне нужно, чтобы ты был рядом. Люди… – Я оборвала фразу
на полуслове.
– Что – люди?
– Люди так надолго не расстаются.
– Ты не представляешь, на сколько могут
расставаться люди.
– Быть может, кто-то другой, но не я. Мне
нужно, чтобы ты всегда был рядом.
– Я не портфель, который ты обязана за собой
таскать. Вот до чего доводит подобный бред. Ладно, сейчас не время рассуждать
на эти темы. Что произошло, то произошло…
Я взяла Ромку за руку и быстро проговорила:
– Ром, поплыли на паром.
– Ты хочешь оставить турка лежать прямо здесь?
– Ну да, – немного смутилась я. – То, что мы
имеем к этому хоть какое-нибудь отношение, нужно еще доказать. Может, его не
мы, а кто-то другой грохнул. И вообще, Ромка, нам нужно отсюда как можно
быстрее уносить ноги. Если сюда приплыл турок, то не ровен час здесь появятся
наши половины.
– На чем они приплывут? К парому была
привязана всего одна лодка.
– Но тем не менее где-то же турок взял вторую.
Дураку понятно, что он взял ее на соседнем пароме. Видимо, он кого-то позвал и
этот кто-то приплыл к нему на другой лодке, которая была привязана к соседнему
парому. Короче, я чувствую, что нам нужно как можно быстрее уносить отсюда
ноги. Приезжаем на паром и говорим свою версию, которой мы договорились
придерживаться. – Я посмотрела на Романа задурманенными глазами и сказала
больше для него, чем для себя самой: – Рома, все будет хорошо. Вот увидишь, все
будет хорошо. Я тебе обещаю. Я чувствую, мне интуиция подсказывает. Я тебе
обещаю, что все будет хорошо.
– Дай бог, чтобы твои слова стали
пророческими. – Рома посмотрел на часы и быстро сказал: – У нас действительно
времени в обрез. Мы должны избавиться от этого товарища за считанные секунды.
– Избавиться? Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю отнести его подальше в лес и
закидать какими-нибудь ветками. Конечно, идеально было бы его закопать, но у
нас нет лопаты. Бросить его здесь мы не можем. Нам нужно оттащить его как можно
дальше от человеческих глаз. Ты понимаешь, что это тюрьма? Я не знаю, какие
законы в Турции и по каким законам меня будут судить, по турецким или
российским, но в тюрьму мне хочется меньше всего.
