Мне хочется сказать мужу о том, что если бы он
посмотрел такими глазами на Лену, то совершенно ничего бы не было. Потому что
мне, откровенно говоря, все равно и мне было бы совершенно безразлично, если бы
мой муж увлекся другой женщиной. А если быть более честной, то мне было бы
намного легче… Намного легче оттого, что он будет не один. И я, по-прежнему
обхватив руками голову, плачу навзрыд. А затем я прикладываю руку к своему
сердцу. Мне становится страшно оттого, что оно так бешено бьется, и я боюсь,
что оно может запросто выскочить из груди.
Когда мои слезы иссякли, муж осознал, что
перегнул палку, и, несмотря на свои белоснежные брюки, сел рядом и начал меня
жалеть:
– Ева, ты как? Объясни, что между нами
творится? Объясни, и мне будет намного легче. Я устал. Я ужасно устал. Я больше
так не могу. Ева, мне тяжело…
– Просто мне было плохо, а он меня спас… – Я
знала, что мне уже никогда не хватит духа рассказать правду, потому что я
привыкла ко лжи.
– Ты хочешь сказать, что я опять необоснованно
тебя приревновал?
– Вить, я уже так устала от твоей ревности.
– Но ведь даже Лена заметила, что что-то не
так. Она тоже обратила на это внимание.
– Мне совершенно неинтересно, на что обращает
внимание Лена.
Я повернулась к мужу и увидела в его широко
открытых, горящих глазах боль, которой не было границ.
– Ева, что же с нами творится? – по-детски
задал вопрос муж, ища во мне моральную защиту и утешение. – Что же будет
дальше?
– А что у нас может быть дальше?
– Я не знаю. Я уже ничего не знаю… С некоторых
пор…
Неожиданно для себя я схватила мужа за руку и
быстро заговорила:
– Может, мне лечь в санаторий? Может, ты
покажешь меня лучшим врачам? – Мой голос стал громким и возбужденным. –
Витенька, меня нужно кому-то показать. Ведь так дальше продолжаться не может.
– Конечно, не может, – согласился со мной мой
супруг.
– Может, мне нужно поставить какие-нибудь
капельницы, попить таблетки или поделать уколы? Ведь не может быть, чтобы это
не лечилось?! Не может же быть. У нас сейчас сильная медицина и лечат буквально
все. Вить, у тебя же хорошие связи во многих больницах, так неужели ты не
сможешь мне помочь?! Неужели ничего нельзя сделать? Вить, ты должен… Нет, даже
не должен. Ты просто обязан мне помочь. Ты понимаешь, что я очень сильно
болею?! Ты это понимаешь?
– Понимаю, – кивнул головой мой муж.
– Тогда лечи. Лечи меня, лечи, потому что сама
я уже не справлюсь. Самой мне не выкарабкаться. Никогда бы раньше не подумала о
том, что придет такое время, когда я буду совершенно бессильна…
– Ева, а чем ты болеешь? – Муж осторожно взял
меня за плечо и заглянул в глаза. – Ты скажи название своей болезни. Как хоть
это называется? О чем мне говорить с врачами?
Я нервно замахала ресницами и ощутила холодный
пот на спине.
– Ты спрашиваешь, как это называется?
– Конечно. У каждой болезни есть название. Я
должен знать, чем ты заболела.
– Это называется… Это называется…
– Я знаю, как это называется.
– Как?! – Я облокотилась о стену. А точнее, я
в нее врезалась и надавила с такой силой, на которую только была способна. Меня
лихорадочно трясло.
– Я знал это с самого начала.
– А почему ты не сказал мне об этом сразу?
– Не хотел тебя расстраивать.
– Я тоже не хотела тебя расстраивать. Я
боялась тебе это сказать. Постоянно собиралась с духом, а оказалось, что у меня
его просто нет.
– Кого нет?
– Духа, – выдохнула я прямо со свистом.
– Мне не нужно ничего говорить. Я все знал.
– Ты меня ненавидишь? Ты меня презираешь?
– Нет, я тебя люблю.
– Любишь?! – Я слегка дернулась и вновь
посмотрела на мужа. – Любишь?!
– Очень люблю.
– Даже после всего того, что ты знаешь?
– Даже после всего того, что я про тебя знаю,
я люблю тебя еще больше.
Мне казалось, что мир сошел с ума, что мы с
мужем говорим на совершенно разных и непонятных друг другу языках. То ли он ни
о чем не догадывается, ничего не знает… То ли он вместе со мной сошел с ума и
ему, как и мне, требуется неотложная помощь.
– Вить, скажи, как называется моя болезнь,
потому что мне кажется, что ты совершенно меня не понял.
– Твоя болезнь называется депрессия, что тут
непонятного. Между прочим, страшная штука и очень тяжело лечится. Тут без
сеансов гипноза и психотерапии не обойтись. Я не ошибся? Мы с тобой оба говорим
о депрессии?
– Да, конечно. – Я опустила глаза. Я
действительно не знала, легче мне или тяжелее оттого, что муж ни о чем не
догадывается и поставил неверный диагноз.
– Ева, я тебе помогу. Вот увидишь, я тебе
помогу. Завтра же позвоню одному своему старому приятелю-врачу, и ты
обязательно к нему подъедешь.
Муж достал из кармана платок, осторожно вытер
мне глаза, помог встать и сказал, словно извиняясь:
– Ева, ты будешь лечиться и обязательно
придешь в себя. Я уверен, что мы со всем справимся и все обязательно будет как
прежде. Мы справимся, потому что мы с тобой семья. Мы настоящая семья, а это
значит, что мы с тобой сила и нам по плечу любые проблемы. А этот Роман сам
хорош. Постоянно на тебя пялился. Это не ты виновата, а он виноват. Я это еще в
начале поездки заметил. Сам свою жену обнимает, а на тебя пялится. Урод!
– Правда? – Я несколько ожила.
– Что правда?
– Ну то, что он на меня пялился? – Я оживилась
еще больше. – Ты видел, как он на меня смотрел?
– Конечно. Ты даже не представляешь, как
сильно меня это взбесило. Может, мне надо было взять его за ухо и хорошенько
подергать? Надо было ему еще в первый день в ухо заехать! И что это я
растерялся?! У него своя есть, и нечего на чужих жен заглядываться, особенно
когда чужие жены пребывают в депрессивном состоянии.
– А как он на меня смотрел? – На моем лице
появилась улыбка.
