– А мама? – ревностно поинтересовалась я.
– И мамочка тоже! И все же я поживу у бабушки,
потому что бабушка будет по мне скучать!
– Мы тоже по тебе очень скучаем.
– Но ведь у вас я живу все время, а у бабушки
только летом.
– Хорошо, родная, беги на улицу.
Моя мать, конечно, заметила как я осунулась за
последнее время, и задала свой «коронный» вопрос:
– Ева, у тебя все в порядке?
– Вроде бы да.
– А с Виктором?
– С Виктором тоже.
Я знала, что могу провести кого угодно, но
только не материнское сердце. Моя мать умела чувствовать меня и понимать без
слов.
– Ева, ты смотри горячку не пори. – Мать
старалась быть осторожной в словах. – Виктор очень хороший мужчина. Тебя, дочь
любит. Ну чего тебе еще надо?
– Чего мне еще надо? – Мне захотелось расплакаться,
и я посмотрела на мать глазами, полными надежды. – Мама, а откуда ты знаешь,
что мне нужно что-то еще?
– Да я по твоим глазам вижу. Дочка, кто он?
– Он мужчина, – с трудом выдавила я из себя.
– Ну, понятное дело, что не женщина.
– Почему тебе это понятно? Мам, сейчас время
такое, что разницы нет, кто это, мужчина или женщина. Главное, чтобы были
отношения.
– Ой, дочка, не срами ты меня. – Мать
безжизненно опустила руки.
– А я и не срамлю, а говорю что есть. Жизнь
сейчас полностью перемешалась. Самое главное, чтобы человек был счастлив, а с
кем, это уже второй вопрос.
– Да это же бесстыдство какое. Слава богу, что
он хоть мужчина.
– Может быть, хотя я уже сама не знаю, хорошо
это или плохо. Мама, это мужчина.
– Это я уже поняла, – облегченно вздохнула
мать. – Расскажи мне о нем.
– Он женат. У него двое детей. Мальчик и
мальчик. А еще у него жена может родить третьего ребенка, но это сведения,
далекие от реальности. Просто его жена мечтает о третьем ребенке. Наверное, как
и все наивные женщины, она думает, что третий ребенок обязательно укрепит их
брак.
– Если она хочет рожать третьего, это не
означает, что она наивная. Это значит, что они хорошо живут.
– Насчет того, что они хорошо живут, не берусь
судить. Я у них свечку не держу и за ними не слежу. Мама, но он любит меня.
– А ты?
– А я люблю его.
– А Виктор как же? А твоя дочь? А его дети? А
та женщина? – Мама достала из кармана платок и промокнула слезы. – Доченька…
Доченька, не бери грех на душу.
– Какой еще грех? Мама, о чем ты говоришь? Я
же никого не убиваю…
– Убиваешь.
– Кого? – опешила я.
– Ты убиваешь его и свою семью. Одним
выстрелом ты убиваешь две семьи сразу. Это грех, доченька. Большой грех. Ты
должна сохранить им жизнь.
Не выдержав материнского непонимания, я
закрыла лицо ладонями и затрясла головой.
– Мама, я не знаю, что мне делать… Что
делать?!
– Остаться с Виктором, – умоляюще попросила
мать.
– Я осталась. Но только что в этом хорошего?
Ведь я мучаю и себя, и Виктора.
– Ева, ты должна взять себя в руки, ведь ты
очень сильная. Что с тобой случилось?
– Еще спроси, как я могла докатиться до
такого?
– Как ты могла докатиться до такого? – и вправду
спросила меня мать.
– Мама, я просто полюбила… Ты можешь меня
понять? Я полюбила…
– Могу, дочка. Могу. Так что же теперь будет?
– Мама, я еще пока сама не знаю.
Мама вновь приложила к лицу платок и
постаралась унять слезы. Сев рядом с мамой на корточки, я положила голову к ней
на колени и попросила:
– Мама, еще не хватало, чтобы ты из-за меня
плакала. Я тебя умоляю, не надо! Давай не будем думать о плохом, а посмотрим,
куда нас вывезет кривая. Понимаешь, если бы раньше кто-нибудь сказал мне о том,
что существует безумная любовь, я бы ни за что не поверила, но я люблю этого
человека до безумия. Мам, ты же прекрасно знаешь, что я над мужиками всегда
верх держала… Знаешь или нет?
– Знаю, – кивнула головой мать. – Ты если
ногой топнешь, то и Виктор тебя побаивается.
– Верно говоришь, мама. И так было всегда. А с
ним все по-другому… С тем, кого я люблю, я ногой топать не умею. С ним я готова
стать служанкой.
– Да что ты такое говоришь, дочка?!
– Мама, я правду тебе говорю. С ним я совершаю
сотни грехов и хочу новых. Пойми, мне без него жизни нет. Да и что это за жизнь
без него?! Мама, я и сама не знаю, откуда взялась эта любовь. Какая бы
сумасшедшая она ни была, она приносит мне горе и сердечные муки! И, несмотря ни
на что, в моей душе живет свет несказанного блаженства. Если бы ты смогла
послушать мое сердцебиение в тот момент, когда я думаю о нем. Если бы ты
смогла… – Я говорила и обливалась холодным потом, дрожала и не поднимала голову
с колен матери.
Перепуганная мать гладила мои волосы и с
трудом сдерживала себя, чтобы не всхлипывать вместе со мной.
