– Своди. Сразу легче станет.
– Не сомневаюсь. Я уверена, что судьба опять
начнет меня радовать и придет то время, когда я, как и раньше, буду задавать
себе все тот же вопрос: «Что хорошего и приятного я сделала сегодня для лучшей
из женщин, которых я знаю?» Самая лучшая женщина, которую я знаю, и есть я
сама. Это мне сейчас гадко и обидно, что ответить мне нечего, потому что для
самой лучшей женщины я не сделала ничего хорошего. Но это не беда. Я
исправлюсь. Вот увидишь, я обязательно исправлюсь.
– Странная ты….
Контрастный душ не пошел мне на пользу. Я вся
тряслась, буквально вся: руки, ноги, губы и даже голова, как у древней старухи.
А затем… Затем меня стал раздражать шум льющейся воды, и захотелось вылезти из
ванны как можно быстрее.
– Такое не приснится даже в самом страшном
сне, – сказала я вслух своему отражению, надевая короткий атласный халат.
Пригладив мокрые волосы, я подошла к Виктору.
Он спал. Сев рядом, я тихонько потрепала его по плечу:
– Вить, ты лучше не засыпай. Уже полседьмого.
Тебе к девяти на работу. Если сейчас разоспишься, потом будет очень трудно
вставать. С работы приедешь и хорошенько выспишься. Пораньше вечером ляжешь.
– Я сегодня никуда не пойду, – сонным голосом
пробормотал Виктор.
– Как не пойдешь?
– Ева, ну какая, к черту, работа?! Пока ты заплывала
в ванне, я хватил коньячку. Полбутылки сразу.
– Ты что, с ума соскочил? Ты же за рулём!
Какой, к дьяволу, коньяк?!
– Куда я поеду в таком состоянии?
– Как же так…
– Ева, но я же не робот… Я остаюсь дома. Не
одна ты плохо себя чувствуешь после того, что произошло. Ты не представляешь,
как мне паршиво. Просто я мужчина и стараюсь этого не показывать.
– У тебя опять сердце?
– Да у меня все на свете. И сердце, и душа… И
задница…
– Прекрати!
– Что – прекрати?! Ты можешь понять, что мне
сейчас просто хреново! Так гадко, как не было никогда в жизни! – Виктор
посмотрел на меня, и я увидела в его глазах слезы. – У меня депрессия.
Понимаешь, жуткое состояние… Неужели ты думаешь, что я могу пойти на работу?!
Мы только избавились от покойника. Ты думала, что я буду улыбаться и делать
вид, что ничего не случилось? А ты повяжешь мне галстук и с дежурным поцелуем
вытолкаешь за дверь?
– Ну что ты раскипятился, – растерялась я. –
Успокойся, я всё понимаю.
– Просто ты всегда видишь и слышишь только
себя. Для тебя окружающие люди не существуют! Ты считаешься только с одним
человеком на свете, и это – ты. Ты не хочешь понимать, что другие тоже
страдают, переживают, болеют, а порой и раскаиваются. Думаешь, весь мир должен
крутиться колесом только вокруг тебя?
– Да что ты завелся-то…
– А то, что я живой человек и ничто
человеческое мне не чуждо. Я в жизни не убил даже мухи. Когда мой отец в
деревне зарубил топором петуха, а тот вырвался и начал носиться по двору без
головы, я вообще потерял сознание. А тут такое произошло…
– Твой отец был жестокий человек??
– Нет, конечно. Я же рассказывал тебе, что у
отца в деревне хозяйство было. Он и свинью мог зарезать. В деревнях к этому
относятся просто. Дело житейское.
– Если бы я увидела петуха без головы, я бы
тоже в обморок грохнулась. Еще та картинка…
– В том-то и дело, что мы нынче плачем при
виде убитой букашки, а к насильственной смерти человека относимся, как к
легкому ветерку, без малейшего душевного трепета.
– Ты считаешь меня бесчувственной? Надо было,
чтобы я от ужаса сознание у люка потеряла и полетела в колодец вслед за трупом?
– Прости… Я плохо себя чувствую. Мне не по
себе.
– И все-таки зря ты приложился к спиртному. У
тебя же сердце. Ты коньяк без закуски, что ли, пил? Зря ты это…
– О закуске я думал меньше всего. Мне как-то
не до этого было.
– Конечно. Ладно, проспись хорошенько.
– Ложись рядом.
Я легла рядом и набросила на нас простыню.
– Расслабься и выкинь всё из головы, – сказала
я и дружески поцеловала его в нос. – Проспишься, а к обеду встанешь и поедешь
со свежей головой на работу.
– Да что ты заладила со своей работой?! Никуда
я не поеду. Отстань!
– Но это же неразумно.
– Я позвонил Денису и сообщил, что меня
несколько дней на работе не будет. Я простудился. Температура подскочила,
озноб, кашель.
– Ты сказал, что у тебя больничный?
– Нет, просто объяснил, что некоторое время
буду отсутствовать. Денис просил не волноваться. Если случится что-то
серьезное, он позвонит.
– Ты будешь дома несколько дней? – не поверила
я своим ушам.
– Да. А что тебя удивляет?
– Да, собственно говоря, ничего. Просто
странно. Мне кажется, тебе лучше было быть на людях. Какое-никакое, а алиби.
– Вот еще. Я пока в себя не приду, на работу
не поеду. То, что случилось сегодня, выбило меня из колеи. Я чуть с ума не
сошел. Единственное, что успокаивает, так это то, что ты рядом. Когда ты рядом,
я спокоен.
– Если бы не я, то не было бы и этого
страшного случая.
– Уж лучше пусть будет так, только ты бы была
рядом…
– Да что ж ты такое говоришь…
– Ева, какое счастье, что мы вместе. Какое
счастье… Это так важно, знать, что ты кому-то нужен, что кто-то тебя любит и за
тебя беспокоится.
– Совсем недавно ты говорил мне о том, что я
никого не люблю, кроме себя.
– Прости. Я просто был в шоке. Я знаю, что мы
с тобой любим друг друга. Ты самая верная и преданная женщина, которую я
когда-либо видел. Ложись ко мне на плечо.
Я легла к мужу на плечо и вновь почувствовала,
как на моих щеках появились мокрые дорожки.
– Эти дни мы побудем вместе и постараемся все
забыть. Как проснемся, пойдем погуляем на улицу, возьмемся за руки и
почувствуем, что вдвоем мы с тобой сила и что нам с тобой ничего не страшно.
Евушка, моя родная. Спасибо, что ты рядом, что самые тяжелые минуты нашей жизни
мы всегда переживаем вместе. Ты моя навеки, и я ничего не боюсь и сделаю для
тебя все, что попросишь. Я очень тебя люблю. А ты меня?
