Но Виктор как-то странно посмотрел на меня и
молча вышел. Я слышала, как дважды с той стороны повернулся ключ от входной
двери. Я пыталась освободиться, но силы покинули меня, а перед глазами поплыли
оранжевые круги. А затем загудело в ушах… Я увидела яркие звезды, красивее, чем
на небе, дотянуться до которых не могла, потому что не владела телом. Мои руки
онемели, и я их не чувствовала. Во рту стоял невыносимо-горьковатый привкус, от
которого я не могла избавиться. Я смотрела на бесконечные мерцающие звезды и не
знала, как же мне до них дотянуться. Собрав остатки сил, я старалась
освободиться от веревок, чтобы поймать хотя бы одну звезду, положить на ладонь.
Мне, почему-то это было нужно… Когда до одной звёздочки осталось всего
чуть-чуть, словно раскалённая игла впилась мне в сердце. Мне показалось, что я
умираю, потому что нечем стало дышать. С каждой минутой мне становилось все
хуже и хуже. И чем тяжелее мне становилось, тем отчетливее среди звезд я видела
лицо Романа.
– Ромка… Ромочка… Рома…
Я видела Романа, которого так поздно встретила
и так некстати полюбила… Романа, который смог подчинить себе мои чувства и мое
тело… Поняв, что я никогда уже не смогу дотянуться до звезд, я рванулась что
было сил и решила дотянуться до лица Романа. Дотянуться, чтобы провести рукой
по его такой родной и колючей щеке… Но после этой отчаянной попытки в моих
глазах потемнело, и я перестала видеть и звезды, и лицо Романа. Вокруг была
темнота, в которую я погружалась все больше и больше и все яснее понимала, что
умираю. Только понять, от чего именно умираю, я не могла. Возможно, это сердечный
приступ, а возможно, что-то другое. Только сильно покалывало сердце… Очень
сильно… И невозможно было дышать… Я ощущала ледяной пот на спине, и у меня не
было сил даже для того, чтобы позвать на помощь. И даже если бы я смогла это
сделать, мне было бы неоткуда ждать помощи. Просто неоткуда… Все, что я могла,
это громко стонать и судорожно дергать за стягивающие меня веревки. Боль в моей
груди то отпускала, то разливалась все шире.
– Боже мой, Ромка… Я умираю… Я умираю…
Мне было страшно умереть именно так… Не
попрощавшись с Ромкой и… привязанной к батарее. Новый прилив сердечной боли уже
не давал вздохнуть. Я знала, что похожа на жалкое, едва дышащее существо, но не
могла ничего с этим поделать. В квартире была гробовая тишина, и все, что я
слышала, – это стук своего сердца. Но у меня еще остались кое-какие рефлексы.
Например, я очень сильно хотела пить. Язык стал твердым, практически
деревянным. Он не двигался и, словно наждак, корябал моё нёбо. Я дернулась
вперед и ощутила, что веревка на правой руке ослабла. Затем меня потянуло вниз,
и я почувствовала, как стали слабеть путы на левой руке. Я хотела произнести
«Ромка», но не смогла. Не смогла, потому что полетела куда-то вниз. И наступила
темнота…
Озеро. Горы. Убитый турок. Комья грязи, трава,
ветки, кровь… Перепуганное лицо Романа… Убитый водитель. Темный подъезд. Люк
колодца, окровавленное покрывало… Бледный, несчастный, страшно напуганный
супруг… Боже, как стучит сердце… Такое впечатление, как будто что-то с силой выталкивает
его из моей груди. Осталось совсем немного. Немного – и мое сердце будет лежать
рядом со мной… Интересно, какое оно, моё измученное сердце? О господи, как мне
больно! Больно…
Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где
нахожусь. Я попыталась подняться и поняла, что не умерла. Я жива, а это значит,
что могу двигать руками и ногами, а мое сердце осталось на месте. Что это было?
Сердечный приступ? Обморок? Я не знаю. Единственное, что осознаю, это то, что я
жива. Собрав все силы, я приподнялась, посмотрела на лежавшую рядом веревку,
встала, открыла кран с холодной водой и сунула голову под ледяную струю.
Отражение в зеркале испугало меня, и я грохнула по нему кулаком. Зеркало не
разбилось, потому что у меня совсем не было сил. Попив холодной воды из-под
крана, я с трудом доплелась до телефона и набрала мобильный Романа. Телефон был
недоступен. Я взглянула на часы: ровно шесть. Шесть вечера. Шесть… Я не верила
своим глазам.
Не придумав ничего лучшего, я набрала номер
своего мужа, но и он вне действия сети.
Десять минут седьмого. Чертовщина какая-то.
Выковыряв из упаковки валидола одну-единственную таблетку, я сунула ее под язык
и набрала номер нашей с Романом квартиры.
– Рома, возьми трубку. Ромочка, пожалуйста,
возьми… Рома… – словно заклинание повторяла я.
Но телефон молчал. Длинные гудки были мне
ответом. Я вышла на балкон, крепко сжимая в руке телефон. Посмотрела вниз с
двенадцатого этажа, и меня потянуло через перила. Я отшатнулась. В голове,
словно белка в колесе, вертелась одна-единственная мысль: почему Роман не берёт
трубку? Почему? Он должен быть в нашей квартире. А если так, то почему не
снимает трубку? Может, ему кто-то помешал… А вдруг это мой муж? Он его убил…
Да-да, я даже не сомневаюсь, что он его убил!..
Трясущимися руками я набрала квартиру Романа.
Трубку взяла Елена.
Я почти прошептала, прижимая мембрану к губам:
– Лена, здравствуй. Это Ева.
– Я тебя узнала, – точно так же тихо ответила
Лена.
– Ты не подскажешь, как мне поговорить с
Романом?
– Нет. Не знаю. И даже если бы я это знала, то
никогда не сказала тебе, – с издевкой бросила Лена.
– Понимаешь, он мне очень нужен.
– Всё может быть.
– А мой Виктор тебе не звонил?
– Да. Он тоже хотел поговорить с Романом.
Непроизвольно проглотив валидол, я приложила
руку к сердцу:
– Ну что, поговорил?
– Нет. Зато он пообщался со мной.
– Значит, ты все знаешь…
– Да, – кротко ответила она.
– Думаю, ты хочешь наговорить мне кучу
гадостей…
– Я вообще не хочу с тобой разговаривать.
– Лена, извини.
– За что?! За то, что ты стерва?! За то, что
ты паришь мозги моему мужу?!
– И за это тоже извини.
– За то, что ты плюнула мне в душу?! Залезла в
нее в грязных туфлях, хорошенько потопталась, стряхнула грязь, нагадила,
перешагнула и пошла дальше?! Ты хочешь, чтобы я простила тебя, дрянь?!
– И за это тоже.
– Зачем тебе мой муж, если у тебя есть свой?!
– Лена уже почти визжала в трубку.
– Так получилось…
– Еще скажи, что ты здесь ни при чем!
