Глава 12
Поймав первую попавшуюся попутку, я плюхнулась
на заднее сиденье и закрыла глаза. Одна за другой передо мной вставали картины:
пляж, битком набитый народом, и ОН, мой придуманный курортник, который,
оказывается, существовал в реальности; наше катание на яхте и наша ночь,
проведенная на медвежьей шкуре… В моей жизни было много мужчин, и я знала, как
это важно, когда с человеком приятно проснуться утром… Иногда бывает совсем
обратное. Бурная страсть, умопомрачительный секс… но утром ты открываешь глаза
и хочешь только одного – чтобы твой ночной гость побыстрее ушел. Такое бывает
чаще, от этого никуда не денешься. С Олегом все было совсем по-другому. Я долго
на него смотрела и понимала, что хочу с ним просыпаться еще и еще… Heожиданно
опять появились слезы, и я тихонько всхлипнула. Я снова услышала выстрел,
который оборвал жизнь Олега; я вспомнила, как тащила его из воды и как жестокие
большие волны пытались его у меня отобрать…
– Девушка, вам плохо? – спросил водитель.
– Спасибо. Мне очень хорошо, – ответила я.
– Я бы не сказал. Вы плачете. Вас кто-то
обидел?
Я отвернулась к окну и достала платок, чтобы
вытереть слезы.
– Не расстраивайтесь, – не унимался водитель.
– Вы еще слишком молоды. У вас все впереди. Вы ведь приехали к нам из Москвы?
– А откуда вы знаете?
– У вас акцент московский. Москвичи к нам
теперь редко приезжают. Ялта стала теперь непрестижной. Все норовят или в Сочи,
или куда-нибудь за границу. А у нас здесь здорово! Ешьте побольше фруктов,
купайтесь, загорайте и ни о чем не думайте. Вы уже катались на канатной дороге?
– Каталась, – тихо ответила я и вспомнила тот
вечер.
– Вам было страшно?
– Я вообще высоты боюсь.
– Первый раз всегда страшно, а потом ничего,
привыкаешь. Местных жителей этой дорогой уже не удивишь.
Я и не заметила, как мы подъехали к Катькиному
дому. Рассчитавшись с таксистом, я тяжело вздохнула и постаралась взять себя в
руки. Катерина сидела в гостиной, смотрела на огонь камина и потягивала виски
прямо из горлышка. Услышав мои шаги, она повернулась. Лицо ее осунулось, глаза
были полны ужаса.
– Катя, это не привидение, это я, – тихо
сказала я и села рядом.
– Господи, ты живая?! – громко вскрикнула
Катька и бросилась мне на шею. Я не сдержалась и заревела:
– Конечно, живая, а какая я, по-твоему, должна
быть, мертвая, что ли?!
– Я уже думала, что тебя нет в живых. Ты так
долго не давала о себе знать.
– У меня просто не было под рукой телефона,
поверь, – виновато сказала я. – Дети где?
– Как – где? С мамой.
– Ты звонила?
– Звонила, буквально полчаса назад. Все
нормально. Все живы, здоровы, играют. Ты выкрала эти проклятые бумаги?
– Нет, – скорбно ответила я, отняла у Катьки
бутылку.
– Почему? Что же нам теперь делать?
– Ничего не надо делать.
– А где твой курортник?
– Он мертв, – с трудом выговорила я и сделала
несколько довольно больших глотков.
Ничего не понимающая Катька смотрела на меня
своими огромными глазами.
– Как это мертв?!
– Не знаю. Просто мертв, и все.
– Его убили?
– Его никто не убивал, он убил сам себя. Он
посчитал, что эти проклятые бумаги стоят намного дороже, чем его жизнь.
– Он что, совсем ненормальный?!
– Не знаю. Он сказал, что нашел выход из этого
тупика. Больше нам ничего не угрожает. Нет человека, нет проблем, и нет никаких
бумаг…
Сделав еще несколько глотков, я уткнулась
Катьке в плечо и громко заплакала. Катька что-то бормотала и гладила мои
волосы. Я всхлипывала и продолжала рассказывать:
– Представляешь, он выстрелил себе в грудь и
упал прямо в море. Я пыталась его спасти, но там были такие большие волны… Они
накрывали нас прямо с головой… Я пыталась вытащить его из воды, но у меня
ничего не получилось. А потом он был уже мертв.
Мой рассказ привел Катьку в отчаяние.
– Господи, Наташка, что ж это делается-то?!
Все вокруг умирают. Прямо как тогда, когда мы работали за границей. Я когда на
Родину вернулась, долго лечилась у психоаналитика. На сеансы гипноза ходила.
Хотела хоть немного забыться. Думала, что, как только до дома доберусь, больше
никогда не увижу чужую смерть с такого расстояния, как раньше… А тут еще хуже…
Казалось бы, ведь мы дома, а опять по уши в дерьме. Тебе жалко твоего
курортника?
– Конечно, жалко. Он ведь неплохой мужчина,
только как-то глупо сам себя жизни лишил. Неужели эти бумаги стоят дороже, чем
жизнь?!
– Он ведь коммерсант. Коммерсанты мать родную
продадут, но с деньгами не расстанутся.
Катька замолчала. Я сидела, обхватив колени, и
смотрела на огонь.
– Знаешь, а ведь я его почти полюбила, – тихо
сказала я. – Наверно, со мной такого больше никогда не будет. Я придумала себе
мужчину… Придумала все, вплоть до мельчайших подробностей, и в глубине души не
верила, что он есть в реальности…
– Как это не верила?! Ты мне все уши про него
прожужжала.
– Это я просто так. А на самом деле я думала,
что обманываю сама себя. Когда я его вживую увидела, то не поверила собственным
глазам. Я только его нашла и так быстро потеряла…
– Знаешь, что я тебе скажу, у твоего
курортника с головой не в порядке. Где это видано, чтобы человек с нормальной
психикой сам в себя стрелял! Наверняка у него какие-то отклонения были. Лучше
бы он тебе эти долбаные бумаги отдал.
– Мы с ним во всем друг другу подходили. И
душевно, и в постели… Я как вспомню, как я его мертвого из моря тащила, так
прямо сердце кровью обливается. И почему жизнь, подлянка, такая несправедливая,
только встретишь что-нибудь путное, так она обязательно у тебя это отнимет…
– Катя, а ведь нам нужно в милицию сообщить.
– Зачем?
– Затем, чтобы его нашли и похоронили
по-человечески.
