– Я хочу тебя привязать. Иначе я не смогу
настроиться и у меня ничего не получится.
Глобус усмехнулся:
– Ну что ж. Давай привязывай. Я в твоем
распоряжении.
Я огляделась и увидела на спинке кровати
полотенца. Они были довольно длинные и вполне могли сыграть роль наручников.
Я крепко-накрепко привязала руки Глобуса к
стальным прутьям кровати. Затем медленно сняла с него штаны, вытащила из них
ремень и прислонила его к горлу этого придурка.
– Эй, ты что?! – не на шутку перепугался
Глобус.
– Не переживай, милый. Это только начало.
Расслабься и получай удовольствие.
– Ты такие шуточки прекращай, а то я сейчас
эти прутья повырываю и тебе такое устрою!
Не обращая внимания на его угрозы, я сдавила
его горло ремнем. Появился Димка, взял подушку, быстро накрыл ею голову Глобуса
и выстрелил в подушку несколько раз.
– Пистолет с глушителем, но с подушкой
спокойнее, – каким-то чужим голосом проговорил он.
Я сидела ни жива ни мертва.
– Ты убил его?
– А ты думала, я буду сидеть и наблюдать, как
ты занимаешься сексом с этим недоумком?
Из-под подушки показалась кровь. Я в
оцепенении уставилась на нее. Димка усмехнулся:
– А тебе не кажется, что ты сидишь на трупе?
Я вскрикнула и вскочила. Димка поднял с пола
мое платье и вежливо протянул его мне:
– Ты нисколько не изменилась. Прошло столько
лет…
Я прикрыла платьем обнаженную грудь и
прошипела:
– Отвернись, чего пялишься?!
– Господи, да что я там не видел, – усмехнулся
Димка.
– Так это когда было-то?! Я вот, например, уже
в упор не помню, что там у тебя в штанах…
– А зря. Я помню каждую родинку на твоем теле.
Препираться было некогда. Я быстро надела
платье. Димка подошел к кровати и поднял подушку: одна пуля угодила Глобусу
прямо в лоб, а другая – в глаз. По голове стекала вязкая жижа. Чтобы не
закричать, я зажала рот ладонью.
Я села на пол и тихо заскулила:
– Господи, что ж теперь будет-то?
– Ничего не будет. Его нужно спрятать в шкаф.
Не дай бог, проснется Лерка и увидит эту картинку. Потом всю жизнь заикаться
будет. Помоги мне его перетащить, я один не справлюсь. Хватай за ноги.
– Я не смогу…
– Тоже мне, недотрога нашлась. Как перед
мужиками раздеваться, так пожалуйста. Привязывать их – тоже пожалуйста, а как
трупы носить, так она не может!
– Меня стошнит, – я жалобно посмотрела на
Димку.
– Не стошнит. Несколько минут назад на нем
голяком сидела и тебя не тошнило. Бери Глобуса за ноги, нам нельзя терять ни
минуты. Не забывай, что в подвале сидит твоя подруга.
Напоминание о Катьке привело меня в чувство.
Взяв Глобуса за ноги, я отвернулась, чтобы не видеть его обезображенное лицо.
– Господи, какой же он тяжелый…
Мы засунули Глобуса в шкаф. Димка затолкал
туда окровавленную подушку с простыней и его одежду, вынув предварительно из
кармана брюк пистолет. Он протянул его мне.
– Что это?
– Пистолет.
– Зачем?
– Возьми на всякий случай. Если ты умеешь
метать гранаты, то, значит, сумеешь и стрелять.
Я взяла пистолет. Димка плотно закрыл двери
шкафа и подошел к входной двери:
– Оставайся здесь.
Я посмотрела на шкаф глазами, полными ужаса, и
замотала головой:
– Ты хочешь, чтобы я осталась в комнате с
покойником?
– Мертвый Глобус теперь ничего не сделает.
– Я с тобой!
– Не забывай, что у тебя ребенок. Жди. Я
скоро. Не забывай, что у тебя есть пистолет, сиди тихо и держи ухо востро.
– Димка, а ты скоро?
– Я же сказал, скоро.
Как только за Димкой закрылась дверь, я сняла
пистолет с предохранителя и села рядом с дочерью. Я страшно боялась, что двери
шкафа откроются и передо мной появится Глобус. Я не могла поверить, что он
мертв, и прислушивалась к каждому шороху. Дочка сладко посапывала в своей
кроватке и даже не подозревала, какие события творятся в этом доме.
Я стала думать о Катьке. Совсем одна сидит в
каком-то сыром темном подвале. Такой подруги больше не сыщешь на всем свете. Ей
всегда не везло, точно так же, как и мне. Вспомнилась наша адская работа за
границей и тот день, когда наши работодатели разрешили нам вернуться на Родину.
Мы купили ящик шампанского, приехали к Катьке и ушли в тихое пьянство. Мы
мечтали вернуться на Родину и по-человечески выспаться. Там, за границей, мы
спали не больше пяти часов в сутки и вкалывали как прокаженные. Мы пели вживую,
и никому не было никакого дела до того, что творится с нашими голосами. Для
укрепления голосовых связок Катька питалась сырыми яйцами. Я всегда
отворачивалась – не могла смотреть на это спокойно. Я помню, как мы прилетели в
Шереметьево и не могли наслушаться – кругом говорили по-русски. Мы забежали в
какой-то бар, выпили и всласть наплакались. Я почувствовала, как защемило сердце,
и постаралась отогнать дурные мысли.
Время тянулось медленно. Я посматривала на
часы, и мне казалось, что стрелки застыли на месте. Не выдержав, я встала и
выглянула в коридор. В коридоре никого не было. Гробовая тишина и тусклый,
малоприятный свет. Закрыв за собой дверь, я спустилась по лестнице, прижимая
пистолет к самому сердцу. Прошла через просторный холл и стала соображать – где
мог находиться подвал. Неожиданно в самом конце длинного холла замаячила тень,
и я, не раздумывая, вытянула руку с пистолетом. К моему счастью, это был не кто
иной, как Димка. Он просто побагровел от злости.
– Послушай, ты где должна быть?! – со злостью
прошептал он.
– Я не могу там сидеть одна.
– Там ты не одна, ты с ребенком.
– Ребенок спит. Если я там еще хоть пару минут
посижу, то потеряю сознание от страха. Мне все время кажется, что из шкафа
вылезет Глобус.
– Ты что, совсем ненормальная?! Глобус мертв.
– Я боюсь покойников. Глобус мертв, но ведь
его душа жива. Душа умирает только на девятый день.
