2
– На что ты сейчас смотришь? – спросила меня девушка в переписке. Видимо, от нечего делать.
– На книги, – ответил я, потому что кругом были книги.
– О-о-о!!! У тебя много книг? – спросила она.
– Целая стена, – написал я как есть.
– Порадовал! Неожиданно! – улыбнулась она. – Ой, а у тебя есть самоучитель по шахматам? Давно мечтала научиться.
– Да я сам умею неплохо играть.
– Научишь как-нибудь?
– Ну конечно, заходи в гости!
– А шахматы у тебя есть?
– Есть! – даже не оглядываясь, отвечал я. Уж шахматы я всегда могу купить. И потом, когда сердце стучит двести ударов в секунду – бешеный ритм, – и когда ты сидишь в мягком кожаном, словно автомобильном, кресле, а на мониторе, как в зеркале заднего вида, – прекрасная улыбка обворожительной красавицы, чувствуешь себя настоящим мачо и мчишься навстречу судьбе, не оглядываясь по сторонам.
– Приходи в гости, – продолжал давить я на педаль газа.
– Я не могу сразу же идти в гости к человеку, которого никогда не видела. Может, встретимся сначала на улице и сходим в кино?
– Договорились! – утопил я педаль до упора. – А когда? Давай сегодня на Большой Конюшенной в пять вечера?
– Хорошо, я приду, – и опять лучезарная улыбка?:?)?)?). – Мой номер……, позвони мне, если захочешь.
Впрочем, прежде чем позвонить Кэт, я набрал номер Мухи и сообщил, что не приеду ночевать и сегодня. Я так сделал, потому что знал: я готов проболтать с Катей все деньги.
3
Я так увлекся разговором, что совсем забыл о работе. Ничего, это еще полбеды. Сошлюсь больным, прикидывал я, а напарники только обрадуются моему отсутствию. Эти балбесы с радостью подменят и поднимут дополнительные бабосы. Главная для меня проблема состояла в прикиде. Как только мы договорились о свидании, сразу встал вопрос, в чем я на него пойду. Не в мокрых же штанах. До вечерних зорь было еще полдня, и я сидел у окна с крупными каплями на стекле, закутав нижнюю часть торса толстым махровым полотенцем.
И тут вдруг из-за туч проглянуло солнце, и меня осенило, что я примерно одной комплекции с владельцем квартиры. В следующую секунду я уже катил по ролам дверь встроенного во всю стену шкафа. Дверь была массивной, но и мне не привыкать катать тяжести, даже если с той стороны – десятки джентльменов с отсутствующими для рикши лицами. Десятки вытянувшихся в струночку дорогих костюмов на расправившихся плечиках. Они смотрели на меня с таким высокомерием и чувством собственного достоинства, аж дух перехватило. Я дотрагивался до дорогой ткани рукавов, как нищий, одергивающий богатого господина. Кашемир и стопроцентная шерсть «фешемебельных» английских и итальянских костюмов обжигали мне пальцы.
На внутренней стороне пиджаков виднелись имена владельцев: Дольче Габбана, Адам Смит, Армани, видимо, для того, чтобы господа не потерялись в темном мире шкафа. Так в детском саду подписывают одежку малышей.
Следующие два часа пролетели за знакомством. Кристиан Диор, Гуччи, Этро. Примеряя костюм за костюмом, сорочку за сорочкой, я видел, как на глазах преображается мое лицо. Поистине не человек влияет на среду, а среда на человека. И права была моя мамочка, увещевавшая меня всю жизнь не связываться с плохими компаниями, а постараться сдружиться с приличными мальчиками. Такое общение явно облагораживает.
Я снова поймал себя на мысли, что внешне стал похож на богатого господина. Изысканный и плотный твид, шерстяные брюки, гладкие шелковые галстуки. Какое наслаждение мне доставляло примерять новые и новые сорочки и пиджаки всевозможных оттенков и понимать, насколько выразительными становятся мои глаза. И насколько я сам становлюсь неотразим.
Я одевался, вспоминая, как были одеты мои дорогие клиенты, которых я подцеплял у театров и ресторанов.
Только вот с рубашками выходила незадача. Многие из тех, что подходили к тону моей кожи и цвету пиджаков, были с такими длинными – по колено – плотными манжетами без пуговиц, хотя прорези для пуговиц в наличии были.
Пока такие рукава будешь засучивать – полдня пройдет. Теперь понятно, почему у господ такие нежные руки. Еще бы, единственное, что могло натереть им мозоли, – это купюры. Розовые, зеленые, синие евро.
В конце концов я остановился на рубашке от Адама Смита в бледно-оранжевую полоску, светло-зеленом галстуке и темно-брусничном костюме. Безвкусица, конечно. Но зато пятьдесят, сто и пятьсот евро. И ничем не хуже напыщенного Элиота.
4
Итак, я был одет на все шестьсот пятьдесят и имел дорогой телефон. Осталось иметь хотя бы грош в кармане. Конечно, у меня были некоторые сбережения, спрятанные в матрасе и под половиком в комнатке рабочего общежития. А с собой у меня было то, что кот наплакал. Видимо, не зря я вспомнил про Элиота. Его-то ведь можно кормить и попроще, по старинке, как кур в деревне, – рыбкой, пойманной в реке. У дяди же едят, ничего, и этот сожрет.
Я стал судорожно искать на стеллажах оставленные деньги. И прежде, чем я их нашел, мне удалось обнаружить часы «Ролекс», массивный флакон духов с феромонами, кожаное портмоне с правами и прикрепленными к этому же портмоне ключами на брелке и даже бархатистый иссиня-черный футляр. Неужели с перстнем или печаткой? – екнуло сердце.
Но в футляре лежали сережки не сережки, клипсы не клипсы с инкрустированным агатом. Я долго пытался сообразить – неужели мой невольный благодетель носит эти клипсы? А может, он гей, по вечерам наряжается в женское белье и отправляется в гей-клуб?
Покрутив непонятный предмет в руках еще раз, я понял, что вот именно этими конструкциями с блестящими камешками и застегиваются рукава рубахи. Через минуту я полностью сменил свой наряд. Теперь на мне были скромные серая рубашка от Версаче и черный костюм от Кляйна.
Все – я готов идти на свидание с красивой девушкой. Такой шанс предоставляется только раз в жизни. Я чувствовал себя выигравшим школьный жестяной кубок, на котором выгравировано: «Победитель ралли Краснобогатырского района». И пусть ралли проходило между двумя деревнями, а машинами были разбитые «жигули» и «запорожцы» – это уже не имело никакого значения. На этот раз я был на коне, а не конем.
И скрипучие лакированные темно-красные ботинки из натуральной кожи, которые я нашел в раскладывающемся стеллаже для обуви, были словно подтверждающее это скрипучее седло.
При полном параде, пробуя обувку, я прошел по мягкому ворсу ковролина. Попугай, спрыгнув с насиженного места, бросился к моим ногам и подергал клювом за шнурки. Признал, скотина, хозяина.
5
При полном параде, в рыжем замшевом макинтоше, я сел на край ванны и заглянул в овальное зеркало.
– Боже, – пронеслась первая мысль, – кто это?
