Если этот гребаный таможенник догадается, что
я беременна, мне крышка. Впрочем, моя беременность может вполне сойти за
полноту. Толстая я, и все тут! Люблю поесть! Побольше и повкуснее. Побольше —
это точно, а вот насчет того, что вкусно… Денег у меня на вкусную еду нет, да и
никогда не было. Ошиваюсь на оптовых рынках, стою в очередях, а покупаю несколько
граммов, вызывая раздражение и ненависть продавщиц. В дорогие магазины я ходить
не могу: смотришь на красочные упаковки, ловишь ароматные запахи и чувствуешь
себя самым настоящим изгоем, а если еще мимо пройдет какая-нибудь
респектабельная пара, везущая огромную тележку, доверху набитую всякими
деликатесами, так вообще пропадает всякое желание жить. Хочется прямо в
магазине на себя руки наложить. Это же сколько денег получать нужно, чтобы
такие тележки отоваривать!..
Наконец подошла моя очередь. Я изобразила
подобие улыбки и посмотрела на таможенного служащего воинственным взглядом.
Пусть только попробует придраться… Я без боя не сдамся! Для меня обратной
дороги нет.
Служащий взял мой паспорт и, развернув его на
страничке с фотографией, пристально посмотрел мне в лицо. Было бы намного хуже,
если бы его заинтересовал мой живот.
— Вы говорите по-английски? — спросил
таможенник.
Я залилась алой краской и промямлила:
— Ноу.
Он разочарованно покачал головой и, поставив в
моем паспорте штамп, протянул мне документ. Не веря, что все преграды уже
позади, что все получилось, я лихо смахнула пот со лба и, резко остановившись,
отбила чечетку. Чопорные американцы смотрели на меня с нескрываемым удивлением
и что-то бормотали себе под нос. Потанцевав пару минут, я посмотрела на
окружившую меня публику и громко крикнула:
— Привет, Америка! Русские приехали, встречай
как положено!
Глава 2
Увидев табличку с фамилией «Иванова», я
подошла к высокому молодому человеку внушительных габаритов и, разведя руками,
произнесла:
— Иванова — это я. Собственной персоной, так
сказать.
— Ты что, и в самом деле Иванова?
— Ну да… Могу паспорт показать.
— Я не таможня, чтобы ты мне паспорта
показывала, — сплюнул прямо на пол детина. — Ты ж вроде беременная…
— Не вроде, а беременная. Что, не похоже?
— Просто располневшая русская баба, которая
начинает свое утро с манной каши и пышной булочки…
— Это ты зря. У нас крупы нынче подорожали… А
к манной каше еще масло сливочное нужно, а мои родители уже давно на маргарин
перешли.
А ты, значит, сюда приехала затем, чтобы в
дальнейшем маргарином не злоупотреблять?
— И не только маргарином… Но и китайской
обувью, которая разваливается прямо на глазах.
— Тогда какого черта ты чечетку отплясываешь и
внимание привлекаешь?!
— От радости. Я вот смотрю, ты мой
соотечественник, а ведешь себя спокойно. Прямо по-американски. Полнейшее
отсутствие эмоций на лице. Американизировался.
Молодой человек ухмыльнулся и вновь сплюнул на
пол:
— А что я, по-твоему, до потолка прыгать
должен, что ли?!
— Нет, конечно. Просто ты здесь прижился.
Освоился, так сказать. А я, может, в первый раз заграницу увидела.
Я мечтательно улыбнулась. Детина же, наоборот,
оскалился и посерьезнел:
— Ладно, хватит базарить… Ты, это… Контракт
подписала…
— Подписала…
— В контракте было сказано, что ты имеешь
право чечетку отбивать?!
— Нет.
Так вот и я про то же. Там сказано, что ты
должна вести спокойный образ жизни. Побольше спать, жрать овощи, учиться
правильно дышать и не делать никаких резких движений. Ты же, дура, ребенка под
сердцем носишь. Тем более не своего. И должна ты его выносить, как положено.
Если родится какой-нибудь приплюснутый урод, не увидишь денег как своих ушей.
Той семье, для которой ты вынашиваешь дитя, нужен только здоровый ребенок.
Понимаешь? Здоровый!
— Понимаю, чего тут непонятного, — кивнула я.
— Ну вот и хорошо. Считай это предупреждением.
Уяснила?!
— Уяснила.
От этого разговора мое настроение испортилось,
а весь былой энтузиазм куда-то улетучился. Мы сели в какой-то автомобиль, марку
которого я не знала: для меня иностранные автомобили все равно, что летающие
тарелки. Я могу отличить разве что седьмую модель «Жигулей» от восьмой:
Детина завел мотор и окинул меня
заинтересованным взглядом.
— Иванова, а как тебя зовут-то?
— Ольга.
— Точно. У меня где-то записано. Иванова Ольга
Николаевна.
— А тебя?
— Лев. Я твой гид. Буду с тобой постоянно.
Помогу поближе познакомиться с Америкой.
— Правда?!
Я захлопала в ладоши.
— Ты покажешь мне всю Америку?!
— Ну не всю… Но кое-что ты увидишь.»
— Послушай, а ты здесь давно? — с любопытством
спросила я.
Лев нахмурил брови, всем своим видом
показывая; что на вопросы личного плана он отвечать не собирается. Так и не
дождавшись ответа, я, как завороженная, принялась рассматривать высотные здания
и дорогие особняки. Америка… Шикарные иномарки, не менее шикарная автострада,
море манящей рекламы и бегущие по своим делам… иностранцы.
Машина остановилась у довольно дорогого
особняка, выполненного в современном стиле.
— Вот это да, — выдохнула я, переведя дыхание.
— Не домик, а сказка. Если не ошибаюсь, это дом родителей моего будущего
ребенка..
— Это не твой ребенок, — резко перебил меня
Лев.
— Как это не мой? Я же его ношу.
— Ты его уже продала.
— Пока еще нет. Как же я могу его продать,
если он не родился?! Это же как в бизнесе. Товар — деньги. Деньги — товар. Все
строго по Карлу Марксу.
— Тоже мне, бизнесменша хренова! Ты подписала
контракт. То, что ребенка носишь ты, еще ни о чем не говорит. Уже сейчас ты не
имеешь к нему никакого отношения.
— Если я не имею к нему никакого отношения,
давай деньги прямо сейчас! — вспылила я.
