— Знаешь, мне бы только домой добраться, —
неожиданно для себя самой начала я. — Только бы добраться. Я была плохой
беременной бабой, поступила по-скотски, решив продать своего ребенка, но я буду
самой нежной, самой любящей и самой преданной матерью. Это я тебе обещаю. Я как
увидела свою маленькую доченьку, услышала ее крик, так была готова провалиться
сквозь землю от того, что хотела сотворить со своим чадом. Нет и может быть
таких обстоятельств, которые бы нас заставляли торговать детьми. Нет, и никогда
не будет! Нельзя отказываться от собственного ребенка. Никогда нельзя. Только
кукушки отказываются от своих птенцов и подбрасывают их другим. Но они-то
делают это безвозмездно… Господи, как же нас дурят. Как же сильно нас дурят!..
Ладно, я сволочь, хотела получить деньги за то, за что денег не получают, и
продать то, что вообще никогда не продается… Но люди, сделавшие это своим
бизнесом, откуда они берутся? Я вот сейчас лежу и думаю, какая же я дура была.
Прочитала объявление в газете, поехала в незнакомую фирму торговать своим
собственным ребенком. Мне сейчас будто пелену с глаз сняли. Сотрудники этой
фирмы уверяли, что я совершаю благородный поступок, что я решилась на самый
лучший шаг в своей жизни, что я смогу дать своему ребенку блестящее будущее,
обеспеченную семью и свободную страну, живущую по законам настоящей демократии.
Мне клялись в том, что я посмотрю Америку, наберусь здоровья, буду рожать в
самой лучшей клинике. Вернусь, в суд подам на эту гребаную газету. Это же людей
с толку сбивать! У меня это объявление до сих пор перед глазами стоит: «Если вы
беременны и у вас нет финансов для того, чтобы родить, воспитать и поставить
вашего ребенка на ноги, но при этом у вас отменное здоровье, нет никаких
патологий и вы не злоупотребляете вредными привычками, бездетная, обеспеченная
американская семья пригласит вас к себе в гости для того, чтобы родить для них
ребенка за солидное вознаграждение». Они все хитро делают. Даже контактного
телефона нет. Мол, пишите письма на наш почтовый ящик и оставляйте свои
телефоны и адреса. Вам обязательно ответят. Это только потом, уже при
оформлении документов я узнала телефон так называемой фирмы и местонахождение
ее офиса. Он располагался в обычной квартире. Знаешь, ведь мне теперь кажется,
что если даже эти изверги оказались бы почестнее и в самом деле отдавали бы
детей в обеспеченные семьи, все равно ни одна нормальная мать не смогла бы со
своим ребенком расстаться. Ведь это такая душевная рана! Можно и спиться, и на психотропные
таблетки с горя подсесть, и в психушку попасть.
Я замолчала и виновато посмотрела на Галину.
Моя спасительница думала о чем-то своем и, наверно, не слышала, что я говорила.
Почувствовав мой настойчивый взгляд, она подняла свои беспокойные глаза, под
которыми виднелись черные круги, и заметно побледнела.
— Галя, ты что?
— Да так. Прости.
— Я сказала что-то не то?
Ты сказала все правильно. Даже слишком
правильно. Мы все в этой жизни делаем ошибки. И не имеет значения, маленькие
они или большие Главное, вовремя их распознать и исправить. Нет и не бывает на
свете человека, который не оступился хотя бы раз.
— А ты слышала, о чем я говорила?
— Конечно, слышала.
— Просто мне показалось, что ты думаешь о
чем-то своем. В глубине души ты, конечно же, меня осуждаешь.
— Никого я не осуждаю.
— Осуждаешь. Ты, наверно, думаешь, что ошибки
ошибками, а нормальная мать никогда не захочет продать свое дитя. Да, конечно,
я не отрицаю, что решилась на этот шаг по собственному желанию, без
принуждения. Возможно, мне нет прощения, а возможно, Бог прощает любого. Самый
страшный момент во всей этой ситуации — это прозрение. Когда оно наступает,
становится очень страшно. Ох, как же это страшно!
— Ладно, Оленька, успокойся. Самое страшное
позади.
— Ты думаешь? Еще нужно умудриться вернуться
на родину.
— Вернешься и еще будешь пить шампанское.
— Так уж и шампанское, — грустно усмехнулась
я.
— Конечно, а почему бы и нет! Мы обязательно
отметим рождение твоей дочери.
— Галя, а какое у нее будет гражданство?
Российское или американское? У меня на нее даже никакой справки нет.
— Что-нибудь придумаем, — в который раз
попыталась успокоить меня Галина. — Я поговорю с врачом. Может, он сделает
какую-нибудь бумагу. Хотелось, чтобы у твоей дочери было американское
гражданство, а уж если не получится, придется доказывать, что ты родила ее в
России.
Я взглянула в окно и удивленно повела плечами.
— Уже темнеет. Сколько же я проспала?
— Сутки. Утром домой.
— Бог мой, я еще никогда в жизни не спала
целые сутки.
— Зато выспалась.
Галина посмотрела на меня каким-то странным
взглядом. Я уловила в нем нечто большее, чем обычная женская дружба.
— Галя, ты что? — запинаясь, спросила я и
почувствовала, как залилась краской.
— Ольга, ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Во что?
— В любовь с первого взгляда.
Я внутренне напряглась. Наши взгляды
пересеклись. В Галининых глазах было столько мольбы и столько одиночества,
нерастраченной любви… Она что-то прошептала и неловко кинулась в мою сторону. Я
сидела, словно парализованная, боялась пошевелиться и не понимала, кто именно
нуждается в моих чувствах, кто стоит передо мной на коленях — женщина или
мужчина. Кто это, Геннадий или Галина?! Некто в женском обличье, скрывающий
самую настоящую мужскую душу… Приподнявшись, Галина расстегнула пуговицы на
моей ночной рубашке и принялась ласкать мою грудь. Ее язык оказался таким
горячим, таким нежным, все мое тело покрылось мурашками. Неожиданно для себя
самой я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы. Галина остановилась,
посмотрела на мое мокрое лицо, притянула его к себе и принялась слизывать с
него слезинки. Она словно ловила мои слезинки своими губами и боялась
пропустить хотя бы одну. Я плакала беззвучно, чувствовала к себе неподдельную
жалость и гладила свою спасительницу по волосам. Я даже слышала, как стучит ее
сердце. Оно стучало очень быстро и очень громко, но с большими перебоями.
Наверное, исстрадалось. Я вновь посмотрела на свою подругу и увидела в ее
взгляде столько всего… И от этого мне стало так тепло и так уютно, как бывало
только в детстве.
