Я сейчас позвоню в полицию! — Я блефовала,
потому что в квартире не было телефона. Звони куда хочешь, только не забывай,
что к этой квартире не подведен телефонный провод, — словно разъяренный
жеребец, заржал Лев.
— Тогда я выйду на балкон и начну звать на
помощь. Мне обязательно помогут.
— Только погромче ори, чтобы приехал
полицейский наряд и доставил тебя в тюрьму, потому что у тебя нет ни имени, ни
родины! У тебя нет даже никаких бумаг, а здесь, как и везде, нет бумаг, значит,
нет человека. Без бумажки ты какашка. А девку твою отдадут в приют, из которого
мы ее обязательно заберем Можешь не сомневаться. У нас есть связи и деньги.
— Ну и сволочь ты, Лев, — обреченно произнесла
я своим голосом. — Ну ты и сволочь!
— Давай не будем выяснять отношения через
дверь. Пусти нас в квартиру, и мы подробно обо всем поговорим.
— Ага, нашел дуру! Утром я поеду в Российское
посольство и подробно расскажу нашему послу обо всем, что со мною произошло. А
еще я расскажу про тебя и твоих друзей.. Так что в американскую тюрьму придется
садиться тебе. Она уже давно по тебе плачет. Понял?!
— Не понял. Ты и из подъезда-то не выйдешь.
Поняв, что у меня может начаться истерика, я
припала к двери и заголосила:
— Левушка, я тебе все прощаю… Будь другом,
убирайся к чертовой матери вместе со своими братками! Я вас не знала и знать не
хочу. Давайте разойдемся миром, вы забудете про меня и мою дочь, а я забуду про
ваше существование без всяких претензий.
— Как это без претензий?!
— А какие ко мне претензии? — почти задыхаясь,
спросила я.
— Их слишком много! Если ты прямо сейчас
отваливаешь нам полтинник баксов, то мы на все закрываем глаза и забываем о
том, что ты топчешь эту землю.
— Сколько?
— Полтинник баксов. Ровно столько стоит твоя
свобода.
— Пятьдесят долларов?
— Пятьдесят тысяч, дура!
У меня пересохло во рту и потемнело в глазах.
— Ты что, совсем спятил?
— А ты думала, тебе всегда халява будет:
халява, милочка, закончилась. Пришло время расплачиваться по счетам.
— По каким еще счетам?
— По обыкновенным. Тебя сюда наша фирма со всеми
удобствами за своей счет доставила… — начал было Лев, но я зло перебила его:
— Да какая, к черту, фирма?! Вы жалкая кучка
бандитов, торговцев живым товаром!!!
Лев не придал значения моим словам и
продолжил:
— В мотеле на халяву жила, жрала, сколько
хотела и что хотела! В клинику тебя возили! Это мы все вбиваем в наши расходы.
За твоего ребенка нам покупашка тридцатку баксов заплатил, а ребенка так и не
получил. Приходится неустойку оплачивать.
— Да вы, гады, хотели моего ребенка продать на
органы! — чуть было не разрыдалась я.
— А тебя вообще не должно интересовать то, что
мы сделаем с твоим ребенком. Ты хотела его продать, а мы хотели этому
поспособствовать. Его дальнейшая судьба должна быть тебе просто по барабану. До
балды, короче…
— Как это не интересовать? Это же мой ребенок!
— Это уже не твой ребенок, а наш. За него с
нас теперь клиент деньги требует. Так что давай или полтинник баксов, или
своего ребенка.
— Не получите ни того, ни другого.
На лестничной клетке открылась соседская
дверь, выглянула пожилая женщина. Посмотрев сонным взглядом, она спросила их о
чем-то и громко зевнула. Лев ей что-то ответил. Их диалог продлился около пяти
минут. Как только старушка исчезла за порогом своей квартиры, громко хлопнув
дверью, Лев проговорил уже более суровым голосом:
— Давай открывай, а то уже соседи потихоньку
начали высовываться. Лишнее внимание нам ни к чему.
Так это же хорошо! Сейчас соседи начнут не
только высовываться, но и вызовут полицию.
— Не откроешь, мы взломаем дверь…
— На вашем месте я бы не стала этого делать.
Если соседи реагируют так только на то, что вы тут стоите, то представьте, что
будет, если вы начнете ломать дверь.
— Хорош базарить!
— Ну так и проваливайте, если хорош, — с
трудом проговорила я и почувствовала укол в сердце.
Ударив по двери кулаком, Лев посмотрел на
братков и злобно усмехнулся:
— Ну что, придется немного у дома подежурить.
Эта сука без еды долго не протянет. Немного поголодает, и сама нам своего выродка
вынесет.
— А может, мы все-таки дверь того? — спросил
браток с тупым лицом.
— Да эта старая карга нас уже просекла, —
произнес Лев недовольным голосом. — Наверное, к двери припала и подслушивает.
Скоро будет светать. День подождем. Если Ольга из дома не выйдет, следующей
ночью придется брать хату штурмом, только тихо и осторожно, чтобы не привлечь
внимание посторонних.
Припав к двери, Лев процедил сквозь зубы:
— Послушай, дура бестолковая, мы будем стоять
у подъезда до тех пор, пока ты не сдохнешь в этой квартире. Как загнанная
крыса. Или мы просто выберем момент и взломаем дверь. Если ты одумаешься, выйди
на балкон и махни нам рукой. Мы забираем у тебя ребенка и гарантируем твою
неприкосновенность. А это значит, что ты получаешь свою десятку баксов, мы
посадим тебя в самолет и пожелаем мягкой посадки. Подумай хорошенько. Если ты
не сдашься добровольно, исход будет плачевный, даже трагический. Ты же мечтала
вернуться на родину с деньгами и начать новую жизнь! Пожалуйста, мы сделаем
это. Мы всегда играем по правилам.
— Я хочу вернуться на родину со своей дочерью,
— с трудом сдерживая рыдания, сказала я. — Если бы вы посадили меня в самолет
вместе с дочкой… Я бы всю жизнь работала и все до копеечки вам отдала…
— У тебя только один выход. Подумай, но знай,
каждая минута работает против тебя.
Мужчины направились к лифту и исчезли из поля
зрения. Я села на пол и разрыдалась.
