Начало светать. Я собралась с силами и подошла
к окну. Прямо напротив моего балкона стояла машина, за рулем которой сидел Лев.
Он смотрел прямо на меня и разговаривал по мобильному телефону… Проснулась и
заплакала дочка. Я дала ей грудь, но молока не было. Я давила свою грудь,
массировала соски, но так и не смогла выдавить ни капли. Видно, молоко
перегорело из-за всех моих страшных потрясений. Достав полупустую и уже
последнюю банку смеси, я принялась разводить ее водой и приговаривать, глотая
слезы:
Дремлет папа на диване,
Дремлет мама у стола,
Дремлют наволочки в ванне,
Дина тоже спать легла.
Я взяла дочку на руки и стала кормить. Она
удовлетворенно засопела.
— Динуля, много не ешь, — словно в бреду
говорила я и с ужасом смотрела на то, как дочка доканчивает бутылочку. —
Господи, ну оставь на следующий раз — Видимо, Динулька хорошо проголодалась,
она выпила все содержимое бутылочки, откинула головку и сладко уснула. Я
положила ее на диван, погладила беззащитное личико и прошептала:
— Родная моя девочка, спи. Я никому тебя не
отдам. Это я тебе обещаю.
Когда совсем рассвело, я вновь подошла к окну.
Машина была на том же "месте. Мне показалось, что мужчины смотрят на меня
в упор. Но это и не важно. Важно то, что у меня нет малейшей возможности не
только дойти до посольства но и просто выйти из подъезда.
— Господи, ну отъедьте, — шептала я, как
помешанная, и кусала уже и без того ободранные губы.
Постояв около десяти минут, я отошла от окна,
закрыла глаза и заплакала. Мне было совершенно безразлично, что холодильник
пуст, но меня охватывал дикий ужас от того, что закончилось детское питание и
мне нечем накормить свою малышку. Я даже не могла себе представить, что мне
делать, когда ребенок захочет есть. Меня сначала бросило в жар, начало
лихорадить. Я была в отчаянии от собственной беспомощности.
После появления Льва и его друзей у меня
пропали последние надежды на то, что Галина вернется. Я опустилась на пол,
обхватила голову руками, пытаясь справиться с головокружением. За эти дни я
страшно обессилела. Квартира стала похожа на клетку, из которой был только один
выход, да и то в пасть самого настоящего хищника. Трое суток… Господи, как же
это долго! В нормальной обстановке эти сутки пролетают так быстро, а здесь…
Трое суток недоедания, бессонницы, нервного напряжения, слез… Так можно
свихнуться, сломаться, но мне нельзя. Если что-то случится со мной, никто не
позаботится о малышке…
Галины нет и все разлетелось на куски… Все
оказалось растоптанным… Жаль, что в квартире нет телефона, как жаль… Если бы он
был, я бы обязательно позвонила. Стоп! А куда я могу позвонить? Бог мой, мне
совершенно некуда звонить! В Россию? Кому? Матери? Чтобы окончательно добить
ее? В полицию? Но ведь это смешно. Господи, как же это смешно. В голове был
полнейший хаос, я ни на чем не могла сосредоточиться.
Нужно напиться, промелькнуло у меня в голове.
Когда напиваешься, становится легче. Я принялась рыться в многочисленных
кухонных шкафах в надежде найти хоть что-нибудь выпить. Мне повезло, в самом
дальнем углу одного из шкафов стояла на четверть заполненная бутылка отменного виски.
На голодный желудок алкоголь подействовал моментально. Перед глазами все
поплыло, в ушах наконец прекратилось страшное гудение, которое преследовало
меня в последнее время. Затем наступило какое-то онемение, было тяжело даже
шевелить губами. Но стало намного легче. Приятное тепло разлилось по всему
телу…
Обняв пустую бутылку виски, я села у кухонного
окна. Неожиданно вспомнился московский офис, в котором мне предложили продать
своего будущего ребенка. Молодая симпатичная женщина обнимала меня за плечи и
восторженно говорила о том, какой героический поступок мне предстоит совершить.
Мол, с их фирмой» связано много богатых молодых американских семей, которые
спят и видят, чтобы усыновить ребенка. Они стоят в очереди по несколько лет и
терпеливо ждут. Мое согласие будет благородным гуманным поступком. Ведь можно
убить ребенка, сделав аборт, а я подарю ему жизнь. Для бездетной семьи этот
ребенок будет самым желанным, самым любимым. И я поверила. Страшно подумать, но
тогда я поверила каждому сказанному слову. Господи, какой же глупой я была!
Потом вспомнился момент, когда я в первый раз
в жизни взяла в руки загранпаспорт. Тогда я заплакала. То ли от радости, то ли
от страха перед неизвестностью, а может, и просто оттого, что за время ожидания
сдали нервы. В американском посольстве я должна была скрывать беременность и
доказывать необходимость своего выезда за бугор. Это было довольно сложно.
Целая куча каверзных вопросов и целая куча лжи. В день получения визы меня
жутко лихорадило. Сумасшедшая очередь на Садовом кольце… Я никогда в жизни не
видела таких больших очередей. Человек четыреста, не меньше. И только около
пятидесяти получили разрешение на въезд в Соединенные Штаты Америки. Остальные
нервничали, ругались. Кто-то впадал в истерику и орал. Как же я боялась, пока
ждала своей очереди. Я оказалась одной из немногих, кому посчастливилось
получить визу. А затем аэропорт, таможня и — самолет.
Мысли мои вернулись к спящей дочке. Я с ужасом
подумала, что она вот-вот проснется, а мне нечем ее накормить.
Глава 14
В который раз поглядев в окно, я увидела, что
в машине остались двое — Лев и один из его приятелей, тот, с тупым лицом.
Возможно, третий уехал по каким-либо делам, а может, стоит на моей лестничной
площадке, рассматривает дверь с ее нехитрыми, но все же довольно массивными
замками, чтобы решить, как их взломать.
Я услышала лязганье ключей в двери и замерла.
Потом метнулась на кухню, схватила кухонный нож. Если мне сейчас придется
кого-то убить, я сделаю это. Я должна защитить своего ребенка, я должна его спасти.
Это ничего, что я такая хрупкая, справлюсь! Я притаилась в коридоре.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась».
Галина.
— Ты что с ножом-то? Меня, что ли, резать
собралась? — прошептала она, глядя на меня испуганными глазами.
— Я бы тебя не только зарезала, но и
застрелила, — проговорила я, едва не плача.
— За что это?
— Где ты трое суток пропадала?
— Я не пропадала, я ездила в Луизиану.
— Куда?!
— В Луизиану. Это, между прочим, не близко. На
самолете нужно лететь.
— И какого черта ты туда летала?
— Деньги добывала, да и документы тоже.
— А меня не могла предупредить?
— Времени было в обрез. Да убери ты нож,
ей-богу! — тяжело привалилась к стене.
