Неожиданно появилась до боли знакомая
иномарка. Из машины вышел Лев и помахал мне рукой.
— Привет! — громко прокричал он.
— Привет, — едва смогла выговорить я.
— А я тебя везде ищу!!
— Зачем?
—"Как это зачем? Хотел тебе подарить
роскошный букет и пожелать удачного вылета. Видишь, погода наладилась, солнышко
вышло. Значит, самолеты будут летать, ничто им не помешает.
Лев полез в машину, достал букет цветов,
размахнулся, что было сил, и закинул букет на балкон. Я наклонилась и осторожно
его подняла. Красивая, блестящая упаковка и странное соединение несовместимых
цветов — розы, тюльпаны, мимозы и полевые цветы.
— Красивые?! — выкрикнул Лев, не переставая
улыбаться.
— Красивые, — буркнула я. — С чего такое
внимание к моей персоне?!
— Чтобы у тебя остались хорошие воспоминания
об Америке!
Я смотрела на сияющее лицо Льва и не могла
понять, чему он так радуется. В его поведении было что-то странное. Это
настораживало. Объявили вылет на Москву.
— Твой вылет объявили, слышала?!
— Слышала. Сейчас пойду.
— Удачного тебе полета!!! Флаг в руки и
барабанные палочки на шею!!!
— Придурок! — крикнула я. — Придурок! Ничего,
тебя еще Бог накажет. По тебе давным-давно тюрьма плачет!
Лев заржал, словно лошадь, залился алой
краской от смеха.
— Идиот! — вновь крикнула я.
— У меня для тебя еще один сюрприз! — смеялся
он, открывая заднюю дверь машины. То, что я увидела, повергло в шок. Из машины
вышла… стукачка, которую Галина с Диной похоронили в лесу, и посмотрела на меня
пристальным взглядом. Схватившись за перила, я уставилась на нее, словно на
привидение. Выглядела она намного хуже, чем раньше.
Землистый цвет лица, черные круги вокруг глаз.
— Ты?! — с трудом выдавила я. Глядя на
стукачку глазами, полными ужаса, я, как утопающий, хватала воздух ртом. —
Откуда ты взялась? Ты же покойница! Тебе же нужно лежать в могиле!
— Сама лэжи в свой могила, — глухо проговорила
стукачка. Она как-то неестественно помахала мне рукой, наклонилась к машине и
достала плетеную корзину, из которой доносился громкий детский крик. Стукачка
злорадно рассмеялась.
Меня затрясло так, что я едва устояла на
ногах.
— Закрой рот, мертвая американская дура! —
пробормотала я, словно в бреду.
Я не хотела верить, что в корзине лежит моя
маленькая беззащитная дочь… Мое, подаренное Богом, чудо… Мое настоящее и мое
будущее. Может, это просто похожая корзина, а в ней чужой ребенок… По-другому
просто не может быть… ведь на свете существует настоящая дружба и настоящая
женская солидарность. — Но один из братков, которого я раньше видела со Львом,
вытолкнул из машины Галину. Она стояла ни жива ни мертва и боялась посмотреть в
мою сторону.
— Галина, а ты сука!!! Господи, какая же ты
сука!!! — закричала я так, что чуть было не оглохла сама от собственного же
пронзительного крика.
Она подняла голову, и наши взгляды
встретилась.
— Сука!!! Ах ты сука!!! Неужели ты меня
продала?! Неужели продала?! Хитрая продажная тварь! Как же ты могла?! Как у
тебя хватило совести?!
Я разрыдалась. Мне не верилось, что все это
происходит на самом деле. Братки, Галина и мертвая стукачка, держащая корзину с
моей дочерью… Словно это не реальность, а какое-то ужасное наваждение, которое
скоро исчезнет, обязательно исчезнет, потому что у меня еще осталась немного
здравого рассудка.
— Динка, Динка!!! — кричала я и билась в
истерике. — Динка!!!!
Неожиданно все стоявшие под балконом быстро
сели в машину и выехали со стоянки. Я дико закричала и прыгнула вниз. Второй
этаж оказался не таким уж высоким, и я ничего себе не повредила, разве что
слегка вывихнула левую ногу.
Я не чувствовала боли… Только страшную
пустоту… Черную, отталкивающую, пугающую пустоту. Я сидела на асфальте,
прижимала к груди подаренный мне букет и не переставала выкрикивать имя моей
дочери. Тут же появились полицейский, врач и два работника аэропорта. Они
помогли мне подняться, взволнованно говорили о чем-то, но я ведь не знаю
английского.
Я пыталась им объяснить, что со мной
приключилось несчастье, что у меня украли ребенка, что преступников необходимо
найти и привлечь к уголовной ответственности, но меня никто не понимал, да и не
слушал… Никто. Ни полицейский, ни врач. Работник аэропорта рассматривал мой
билет и жестикулировал так, что даже без знания языка было нетрудно догадаться,
что рейс на Москву вылетает с минуты на минуту. Но зачем мне лететь домой? Дома
меня никто не ждет. Единственный человечек, который нуждается в моей помощи,
здесь, его жизнь висит на волоске и может оборваться в любую минуту.
Появился еще один полицейский. Меня потащили к
автобусу, довезли до самолета, но я сопротивлялась, как только могла, требовала
российского посла и посылала всех к чертовой матери. Ничего не помогло. Меня
буквально закинули в самолет. Дверь быстро закрылась. Я громко рыдала,
буквально прильнув к окну в надежде увидеть исчезнувшую машину. Пассажиры
недоуменно посматривали в мою сторону, некоторые что-то раздраженно говорили. Я
заплакала и, раскачиваясь из стороны в сторону, чуть слышно запела:
Дремлет папа на диване,
Дремлет мама у стола,
Дремлют наволочки в ванне,
Дина тоже спать легла.
Как только самолет взлетел, ко мне подошла
стюардесса и на чисто русском языке предложила успокоительное. Я наотрез
отказалась, тогда она строгим голосом заметила, что я мешаю пассажирам и к ней
уже обращаются с жалобами. Я громко рассмеялась и предложила высадить меня,
вернуть туда, откуда меня взяли. Я лететь никуда не собиралась, меня затащили в
самолет буквально силой. Стюардесса все же заставила меня выпить какую-то
таблетку, пригрозив тем, что если я буду себя вести подобным образом, то по
прилете меня сразу увезут в отделение милиции. Мол, нарушение порядка в
самолете — дело серьезное и строго наказуемое, поэтому во избежание
недоразумений будет лучше всего замолчать и не лишать других пассажиров
комфорта.
