— Ну если в Штаты рожать приехала…
— У нее что, семья обеспеченная? Отправиться
родить в Америку не каждому по карману. Дорогое удовольствие.
Я не спрашивал насчет семьи. Но тут и дураку
понятно, что семейка не рабоче-крестьянская… Это же все денег стоит. Перелет,
клиника…
— А жила она где?
— Я так понял, у нее там родственники.
— А что она ночью делала в лесу, да еще на
таком сроке беременности? Ты же сам говорил, что лежал под мостом вообще где-то
у черта на куличках.
— Это я тоже не спрашивал. Какая разница?
Главное, что она была в нужное время и в нужном месте. Если бы тогда там не
было ее то теперь бы здесь не было меня. И вообще Игорян, хватит! Я же сказал,
что она мне жена по-другому я ее просто не воспринимаю. Родная она мне,
единственная — и все тут.
— Как скажешь. Только я бы на твоем месте не
торопился. Сам знаешь, поспешишь — людей насмешишь.
— Давай каждый из нас будет на своем месте. Ты
на своем, а я на своем. Ты вон со Светкой пять лет живешь и нормально.
— Ты не учел, что я еще пять лет за ней
ухаживал. Пять плюс пять будет десять.
— Ну кто же виноват, что ты такой тяжелый на
подъем!
— Я не тяжелый, просто я знаю, что спешка
нужна в любом случае, но только не в этом.
— Ладно, Игорян, замяли. Я же сказал, что не
хочу обсуждать эту тему. Давай поговорим лучше о делах.
— Дела делами. Ты лучше скажи, как твое
ранение?
— Ранение как ранение. Ты же знаешь, что на
мне все заживает как на собаке.
— Это точно. Помнишь свою первую пулю?
— Ну ты вопросы задаешь. Хоть стой, хоть
падай. Как же я могу первую пулю не помнить! Она у меня насквозь прошла. До сих
пор бочина иногда ноет. Я тогда в больничке двое суток провалялся, не больше.
Врач когда увидел, что я посдирал все капельницы и собрался домой, дар речи
потерял.
— Я смотрю, теперь та же ситуация. Ты, Сашка,
зря со своим здоровьем в такие игры играешь. Оно у тебя одно. С ним
поаккуратнее надо. Если не будет здоровья, никакие деньги не нужны.
— А у меня уже и так ни хрена не осталось. Ни
здоровья, ни денег!
— Санька, а может, уже пора успокоиться?
— Успокоиться, говоришь?! Что ж мне теперь до
конца жизни в коммуналке жить и на общественном транспорте ездить?! Ты ведь
прекрасно знаешь, что я никогда так не жил. Еще недавно по Москве на «мерсе»
рассекал, обедал в «Метрополе» и в казино пару штук баксов за ночь мог
оставить. Было такое, было?!
— Было. Что же об этом всю жизнь, что ли,
вспоминать?!
— А по-твоему, надо смириться и прозябать в
этом говне.
— Но живут же люди…
— Люди пусть живут. Если они так живут,
значит, эти самые люди ничего больше не видели. Для них это норма жизни. Я так
не могу. Думаешь, мне приятно в этом гадюшнике жить, сидеть в общаковом туалете
и слушать, как по ночам бегают крысы… А теперь я человек женатый. Мне стыдно,
что я жену в такой дом привел. Сразу видно, что она из довольно обеспеченной
семьи. Папашка у нее, наверное, крупный бизнесмен, если свое чадо в Америку
рожать отправил. Представляешь, каково ей тут?
— Тогда пусть ее папашка вам новую квартирку и
справит.
— Ты что?! Я никогда за чужой счет не жил и не
собираюсь. Я не альфонс и альфонсов на дух не переношу.
— А ты ей рассказывал, что с тобой произошло?
— Нет. Я в жилетку плакаться не умею, а на
жалость давить — тем более. Женщины должны знать только приятные стороны в
жизни, а с неприятными мужчины должны справляться сами. Ладно, ты мне лучше
скажи, ты ствол принес?
— Принес я твой ствол. Санька, может хватит
уже разыгрывать народного мстителя? Ты ведь по острию ножа ходишь!
— С этим я сам разберусь.
Хорошо же ты разбираешься, если одной ногой
уже в могиле стоишь. Держи свой ствол, будь он неладен.
— Не паленый?
— Ты что, перестал в оружии разбираться?!
Разве не видно, он совершенно новый!
— Видно. Даже еще в масле. Мне всегда
нравилось оружие в масле. Хорошенький ствол.
Я почувствовала, как на лбу выступила испарина
и сильно забилось сердце. Бог мой, я ведь и в самом деле не знаю, кто такой
Саша, чем он занимается, какие у него проблемы. Был ранен два раза, оба ранения
серьезные. А этот ствол?! Для чего приобретают оружие?! Конечно же, для того,
чтобы кого-то убить. Значит, у Саши есть враги. Значит, для него убить человека
равносильно тому, что другому сходить в туалет. Хорошенькая парочка
подобралась, ничего не скажешь! Конченная торгашка, которая не постеснялась
продать собственного ребенка, и убийца. Из своей комнаты вышла баба Глаша, и
мне не осталось ничего другого, как направиться на кухню.
Глава 22
Появившись на пороге кухни, я демонстративно
зевнула и потерла якобы сонные глаза За старым перекошенным стволом сидел Саша
и незнакомый мужчина. Между ними лежало что-то закутанное в полотенце. Я сразу
поняла, что это тот самый ствол, про который говорили. Он был очень большой,
сверток напоминал трубу. Саша встал, обнял меня за плечи и поцеловал в щеку.
— Игорь, познакомься, это моя жена, — произнес
он торжественно.
— Ну, она пока еще не жена, — смущенно
заметила я, продолжая смотреть на сверток.
Игорь моментально уловил мой взгляд. Он быстро
встал, пожал мне руку и небрежно заметил:
— Саня, у тебя тут что-то лежит, может, в
комнату унесешь, а то мешает…
Да, конечно, — согласно кивнул Саша, взял то,
что находилось в полотенце, и пошел в комнату. Игорь смотрел на меня таким оценивающим
взглядом, что мне стало не по себе. Я почувствовала себя лошадью, которую
выставили на аукцион. Вернувшись, Саша вновь обнял меня и сказал:
— Ольга, знакомься, это мой брат.
— Брат?!
— Да. Родной. Мы даже немного похожи.
— Не заметила.
— Ты и вправду не видишь сходства?
— Нет. Совсем не похожи, ни капли. Скорее, две
противоположности, — сказала я и пошла в ванную. На пороге мы столкнулись с
бабой Глашей, которая несла маленькую железную кастрюльку.
