— Не какие-то, а большие. Всю жизнь мой брат
был везунчиком, а я неудачником. Он бы., богат. Его бизнес процветал. Лучшие
машины лучшие рестораны, лучшие курорты, лучшие женщины… А что имел я?! Ни
хрена!
— Но ведь он заработал все это своим горбом!
— Ни горбом, а везением.
— На одном везении далеко не уедешь. Нужен
титанический труд.
— Послушай, заткнись!
Я посмотрела на часы, вмонтированные в
переднюю панель, и издала пронзительный крик:
— Игорь, уже ровно девять часов! Мы можем
успеть. Мы можем все остановить. Ты покаешься, и твой брат обязательно тебя
простит.
— Заткнись, я сказал, пока я сам тебя не
заткнул!!!
Я сходила с ума от беспомощности, кусала губы
до крови, но не чувствовала боли. Через несколько минут моего любимого не будет
в живых… Закрыла глаза и спросила обреченным голосом:
— Куда ты меня везешь?
— Я везу тебя умирать, — спокойно ответил
Игорь.
— Ты хочешь меня убить?
— Что-то вроде того.
Часы показали половину десятого. Мы подъехали
к крутому обрыву. Неподалеку был лес. Ни людей, ни домов вокруг. Заглушив
мотор, Игорь мельком взглянул на часы и нагло ухмыльнулся:
— Ну вот и все.
— Не понимаю, чему ты радуешься…
— И не поймешь. Дело сделано. Осталось только
убрать свидетельницу.
— Это ты про меня?
— Про тебя, милая, про тебя. Можешь выйти из
машины и немного проветриться.
— Зачем?
— Тебе не хочется подышать свежим воздухом?
— Нет.
— Выходи!!! — прикрикнул он, с ненавистью
глядя на меня.
— Не выйду. Что ты хочешь со мной сделать?!
— Выстрелить тебе в затылок и сбросить о
обрыва. Посмотри вниз, там река. Очень удобно. Дешево и сердито. В реке тебя
вряд ли будут искать. Пошла вон из машины!
Я тихонько всхлипнула и вышла, смотря вниз. От
высоты у меня закружилась голова, и я шагнула назад.
— Ну что страшно?! — Игорь сидел в машине,
курил и смотрел на меня.
— Страшно.
— Сигарету докурю, будет еще страшнее Он
достал из «бардачка» пистолет, снял его с предохранителя и вышел из машины.
— Игорь, может, ты меня отпустишь?
— Еще скажи, что ты никому ничего не
расскажешь…
— Я и правда никому не скажу.
— Не сомневаюсь, потому что мертвые не
говорят. Самый лучший свидетель — это мертвый свидетель.
Неожиданно он наклонился к машине.
— Вот, бляха муха, колесо, что ли, спустило?!
— Он выругался и почесал затылок дулом пистолета.
Судьба подарила мне мимолетный шанс, который
вряд ли повторится. Пригодились те приемчики самообороны, которым меня учил
знакомый парень во времена моей юности. Он ставил меня перед собой и говорил:
«Если какой-то подонок решил тебя изнасиловать, бей его именно так…»
Ударив Игоря по почкам что было сил, и
увидела, что он наклонился еще больше и чуть было не задохнулся. Тут же я
ударила второй раз — по тому месту, от боли в котором долго не могут
опомниться. Встав на колени, Игорь нажал на курок, но рука его дрожала и пуля
не задела меня. Третий удар пришелся по голове и заставил Игоря свалиться"
на землю Обматерив весь белый свет, он пытался выстрелить еще раз, но не смог.
Ударив его ногой прямо в лицо, я выхватила у него пистолет и выстрелила ему в
голову. Затем подтащила его к обрыву и столкнула вниз… Когда он упал, не было
слышно ни звука. Рыдая в голос, я стала бить по капоту машины кулаками. Я
понимала, что больше нет моего любимого, нет и уже никогда не будет».
Глава 27
Не знаю, сколько времени я пролежала на этом
капоте, когда начало светать, я подняла голову и подумала о том, что мне больше
некуда идти, некуда торопиться. Меня никто и нигде не ждет. У меня нет дочери,
нет любимого мужчины. У меня ничего нет…
Порывшись в «бардачке», я достала кожаную
барсетку. Какие-то банковские бумаги — счета, кредитки… Все это уже не имело
значения, взяв барсетку, я пошла вдоль трассы. Шла долго. Совсем рассвело. Мимо
меня проносились машины. Некоторые просто сигналили, а некоторые
останавливались и предлагали подбросить. Наконец в одну из них я села, сказав
при этом одну-единственную фразу:— Улица Академика Скрябина-Водитель вез меня,
пока ему было со мной по пути. Затем новая попутка, а затем еще и ещё. Зачем я
туда ехала? Не знаю. Наверно, затем, чтобы увидеть все еще раз. Этот протертый
старинный диван — ложе нашей любви… Обшарпанные стены, допотопную ванну — Чтобы
поцеловать бабу Глашу, сказать, что она чудная, добрая, очень хорошая, а потом
уйти навсегда…
Подойдя к квартире, я попробовала толкнуть
дверь и удивилась — она была открыта. Наверно, тут уже пребывала милиция и всем
известно о гибели Саши. Милиция… Мне совсем нежелательно с ней встречаться.
Хотя какое »то теперь имеет значение? Никакого.
Пройдя по длинному темному коридору, я
заглянула в комнату и смахнула выступившие слезы. На все это было больно
смотреть. Как же больно. Здесь мы спали, здесь занимались любовью, здесь
сидели, обнявшись, на полу, а здесь целовались, стоя у окна… Бросив барсетку на
диван, я подошла к Сашиному пиджаку, висящему на стуле, прижала к груди его
рукав, прошептала:
— Эх, Сашка, Сашенька, что же ты наделал?! Ну
что же ты наделал?!
Почувствовав что-то странное, я выпустила
рукав, посмотрела на пиджак и в испуге отпрянула. Если не ошибаюсь, утром,
когда Сашка уходил на так называемую работу, он был именно в этом пиджаке! А
может, их у него два?! Хотя нет, второго я не видела… Сердце бешено
заколотилось, я выскочила из комнаты, чтобы найти бабу Глашу. В коридоре я
услышала голоса, доносящиеся из кухни. Замерев на мгновение, я побежала.
Побежала! Г обежала? Побежала, потому что один из этих голосов принадлежал
Сашке…
