Мы слились в страстном поцелуе и отдались тому
волнению, которое охватило истосковавшиеся друг по другу тела. Нас слишком
многое связывало. Слишком многое. Нас связывало прошлое, которое нельзя было ни
зачеркнуть, ни забыть. Это прошлое переросло в настоящее…
Я вернулась домой только на третьи сутки, так
ничего и не объяснив Сашке.
Я СТАЛА ЛЮБОВНИЦЕЙ НА ДВОИХ И СТАЛА ЖИТЬ НА
ДВЕ СЕМЬИ ДВУМЯ РАЗНЫМИ ЖИЗНЯМИ…
ПРОШЛО ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА.
Я разрывалась между двух огней. Жила с Сашкой,
но при первой же возможности садилась в джип и мчалась к Галине с Динкой. Когда
Галину положили на операцию, с Динкой была няня, да и я старалась проводить с
ней как можно больше времени. Перед операцией я дежурила у Галиной постели,
поддерживала ее морально и говорила о том, как сильно ее люблю. Потом выходила
в коридор, доставала мобильный телефон, звонила Сашке и говорила, что просто не
могу без него жить.
Я НЕ ВРАЛА. Я ВООБЩЕ НИКОМУ НЕ ВРАЛА. Я ОЧЕНЬ
СИЛЬНО ЛЮБИЛА САШКУ, ТАК СИЛЬНО, ЧТО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛА БЕЗ НЕГО СВОЕЙ ЖИЗНИ. НЕ
МЕНЕЕ СИЛЬНО Я ЛЮБИЛА ГАЛИНУ И БЫЛА ЕЙ БЛАГОДАРНА ЗА ТО ОГРОМНОЕ УЧАСТИЕ, КОТОРОЕ
ОНА ПРИНЯЛА В МОЕЙ СУДЬБЕ…
За пять минут до операции я подошла к каталке,
на которой лежала Галина, взяла ее за руку и сквозь слезы спросила:
— Может, откажешься?
— Нет. Я тебе обещала.
— К черту твои обещания…
— Так не пойдет. Мужик я или не мужик? Щетина
есть, а ни члена, ни яиц…
Галину увезли, а я осталась в коридоре ждать.
Галина умерла в самом начале операции. Организм не выдержал таких страшных
перегрузок за короткое время. Выслушав врачей, которые в общем-то и не
рассчитывали на другой исход и, оказывается, Галина прекрасно об этом знала, я
выбежала из больницы, бросилась в джип и поехала на работу к Сашке. Закрыв
дверь его кабинета на ключ, я принялась говорить, постоянно смахивая слезы. Я
говорила долго. Про то, в какой семье я родилась, как полетела в Америку, чтобы
продать свое дитя, про Галину, про ее приезд в Москву, про свою встречу с
дочерью, про то, что все это время жила с двумя дорогими мне людьми. Сказала о
том, что час назад Галина умерла прямо на операционном столе. Я замолчала и
ждала, ЧТО случится самое худшее. Сашка ударит меня по лицу, выгонит прочь,
разлюбит и наговорит гадостей. Но он, мой милый, родной Сашка, не сказал ни
единого слова упрека. Он просто положил свои руки мне на плечи и тяжело
вздохнул:
— Господи, как долго я этого ждал…
— Чего?
— Чтобы ты мне рассказала. Я чувствовал, но
хотел, чтобы ты сама решила рассказать.
— Я вызываю у тебя отвращение после всего, что
рассказала?
— После всего, что ты рассказала, я полюбил
тебя еще больше. А теперь хватит хныкать, поехали.
— Куда?
— За нашей дочерью. Может, хватит уже скрывать
ее от родного отца? Пора везти ее домой. Вот для бабы Глаши радости-то будет…
Я заплакала, засмеялась и бросилась Сашке на
шею.
Эпилог
Мы живем в том же доме, у нас две чудные
дочери. Одной уже шесть и ее зовут Машенька. Другой — годик и ее зовут
Диночкой. Сестренки не только ладят друг с другом, они друг друга любят.
Машеньку мы удочерили сразу, как только узнали, что у нее умерла бабушка и
никого из родни не осталось. Первым делом мы повезли ее на море. Баба Глаша на
время завязала со своим самогонным бизнесом и осталась с маленькой Динкой. Она
говорит, что нянчиться с внуками более благородное дело, чем приторговывать.
Как Машеньке понравилось море! Вытащить ее из воды было просто невозможно. Они
с Санькой строили замки из песка, играли, плескались в воде. Вечером мы ходили
на дискотеки, ужинали в ресторанчиках и решили на следующий год обязательно
взять с собой маленькую Динульку. Вдвоем им будет веселее.
У них чудесная детская комната, море игрушек.
Во дворе горки, детский городок. Я написала письмо своей матери, попросила
прощения и сообщила ей свой адрес. Я звала ее перебираться к нам насовсем — дом
большой, места хватит всем.
По праздникам мы садимся за шумный стол и
ставим бокалы для тех, кого нет с нами. Один прибор для Дины, другой для Павла,
а третий, конечно же, для Галины… Санька обнимает меня за плечи, а я закрываю
глаза и представляю, что они с нами… Как жалко, что их нет!
А сегодня вечером у меня было какое странное
предчувствие, словно что-то должно произойти. Что-то, чего я ждала очень долго…
Я выбежала на улицу и увидела за забором свою мамочку. Она стояла с чемоданом в
руках и испуганно озиралась по сторонам.
— Мамочка! — громко закричала я и бросилась к
ней, чуть было не свалив ее с ног. Следом за мной выбежала Машенька и притопала
Динулька, за которой едва успевала баба Глаша. — Мамочка, проходи, у нас дом
очень большой, всем места хватит, — произнесла я сквозь слезы и поцеловала ее.
Мы обнялись и громко заплакали. Санька подошел к нам и сказал, что мы чокнутые.
Мол, не плакать нужно, а радоваться…
