— Простите, вы могли бы повторить? — смущенно попросил он, и репортер взглянул на него с удивлением. Они уже не раз встречались по сходным поводам, и комиссар всегда важничал, разговаривал высокомерно и никогда не был таким немногословным и рассеянным, как сейчас.
— Я спросил, есть ли у родителей в наших краях причины беспокоиться за своих детей?
— Мы всегда рекомендуем родителям хорошо присматривать за детьми, но я хочу подчеркнуть, что это событие — не повод для массовой паники. Я убежден в том, что мы имеем дело с единичным случаем и преступник скоро будет пойман.
Он поднялся, подавая сигнал об окончании аудиенции; журналисты покорно собрали свои блокноты и авторучки и стали откланиваться. Они понимали, что могли бы нажать на комиссара посильнее, но в то же время для местной прессы было важно сохранять хорошие отношения с полицией. Действовать нахраписто они предоставляли столичным журналистам. Тут все были соседями, и дети журналистов ходили в те же спортивные клубы и учились в одном классе с детьми интервьюируемых, так что ради доброго согласия приходилось жертвовать желанием писать разоблачительные статьи.
Мельберг удовлетворенно откинулся в кресле. Несмотря на его сегодняшнюю несобранность, газеты получили ровно столько информации, сколько он решил им дать, и завтра эти новости появятся на первой полосе всех местных газет. Надо надеяться, что это пробудит активность населения и люди потянутся в полицию с информацией. Если повезет, то среди всяких сплетен, которые в таких случаях приходилось выслушивать, найдется и что-то полезное.
Он вынул из ящика письмо и принялся снова его перечитывать. Он по-прежнему не верил своим глазам.
~~~
Стрёмстад, 1924 год
Она лежала у себя в комнате с холодным компрессом на голове. Доктор внимательно ее обследовал и прописал постельный режим. Сейчас он внизу, в салоне, разговаривает с отцом. На секунду она испугалась: а вдруг с ней что-то серьезное! Один раз в его глазах мелькнула тревога, но тут же пропала, он похлопал ее по руке и сказал, что все будет хорошо, а пока ей нужно отдохнуть.
Не могла же она рассказать доброму доктору настоящую причину своего недомогания: что ее здоровье пошатнулось зимой от постоянных бессонных ночей. Таков был ее собственный диагноз, однако об этом приходилось молчать. Она надеялась, что доктор Ферн пропишет ей какие-нибудь укрепляющие капли, а так как она решила положить конец любовной авантюре с Андерсом, то скоро она отоспится и поправится. А пока что не мешает отлежаться недельку-другую, и пускай за ней поухаживают. Агнес стала думать, чего бы такого потребовать себе на ланч. Оставив вчерашний ужин в ватерклозете, она чувствовала, что живот у нее ворчит, требуя пищи. Может быть, блинов или биточков с вареной картошкой, сливочным соусом и брусничным вареньем, которые так хорошо готовит кухарка.
Заслышав на лестнице шаги, она поглубже зарылась под одеяло и принялась тихонько постанывать. Пожалуй, закажу биточки, решила она за секунду до того, как отворилась дверь в ее комнату.
~~~
Со вчерашнего дня в нем все нарастала злость. Какая наглость! У этой негодяйки вообще нет ни стыда ни совести. Указать полиции на него! У Кая хватало ума понять, что скоро по городку поползут слухи и что бы он тогда ни говорил, в головах людей останется одно: к нему приходили полицейские допрашивать по поводу гибели девочки. Он стиснул кулаки так, что побелели костяшки, после недолгих размышлений надел куртку и решительным шагом отправился в путь. Огороженные досками грядки томатов помешали ему прямо пройти к соседям, поэтому он вышел на дорогу, а оттуда повернул к Флоринам. Прежде чем покинуть дом, он удостоверился, что Никлас и Шарлотта куда-то ушли. Сейчас он выложит старой карге всю правду-матку.
Справедливо полагая, что она, как и все жители городка, редко запирает входную дверь, Кай без стука переступил порог и направился на кухню. При его появлении Лилиан подскочила на месте, но быстро взяла себя в руки, и на лице у нее появилось всегдашнее дерзкое, высокомерное выражение. Воображает из себя невесть что, чертова кукла, как будто она прямо-таки королева, а не обыкновенная провинциальная бабенка!
— Что это ты вздумала натравливать на меня полицию? — рявкнул он, стукнув кулаком по столу.
Она кинула на него холодный взгляд:
— Полицейские спросили, желает ли кто-нибудь зла нашей семье. Как же тут было не вспомнить тебя. И если ты сейчас же не уберешься из моего дома, я позвоню в полицию. Пускай сами посмотрят, на что ты способен.
— Только посмей у меня, чертова перечница!
— Это я-то не посмею?! Еще как посмею, не сомневайся! Ты все время делал гадости мне и моей семье, угрожал и преследовал нас. — Она театральным жестом схватилась за сердце, и на лице у нее появилось то самое выражение невинно страдающей жертвы, от которого он после всех этих лет мгновенно свирепел.
И как это ей всегда удается изобразить его злодеем, а себя смиренной мученицей! На самом деле все обстоит как раз наоборот. Он ведь старался быть выше этого, действительно старался. Вести себя так, словно он не хочет становиться с ней на одну доску. Но в последние годы решил, что раз она хочет войны, то быть войне. С тех пор для него все средства стали хороши.
Кое-как овладев собой, он процедил сквозь зубы:
— Напрасно надеешься, на этот раз у тебя ничего не получилось. В полиции не очень-то поверили тому, что ты наговаривала на меня.
— Между прочим, у полиции есть и другие способы разобраться, как оно было на самом деле, — ядовито возразила Лилиан.
— Ты это к чему? — спросил Кай, но тут же сам и ответил, поняв, на что она намекает. — Ты смотри Моргана не трогай!
— А мне и говорить ничего не надо, — сказала она злорадным тоном. — Полиция и сама скоро увидит, у кого в соседнем доме голова не в порядке. А уж что такому может взбрести на ум, ты и сам без меня знаешь. Ну а если они не додумаются, то достаточно заглянуть в заявления, которые лежат в полиции.
— Все эти заявления полная ерунда, ты сама знаешь! Морган никогда не заходил на ваш участок, а уж тем более не заглядывал в окна.
— Я писала только то, что видела своими глазами. И полиция тоже об этом узнает, когда просмотрит документы.
Он ничего не ответил. Какой толк был с ней разговаривать?
И тут злоба прорвалась наружу.
Глубоко погруженный в бумаги, лежащие перед ним на столе, Мартин даже подскочил, когда к нему постучал Патрик.
— Я не хотел вызывать у тебя сердечный приступ, — рассмеялся Патрик. — Ты занят?
— Нет, входи, пожалуйста. — Мартин помахал товарищу рукой. — Ну, как прошла беседа? Узнал ты от учителя что-нибудь о семье?
— От учительницы, — поправил Патрик. — Нет, от нее мы не услышали почти ничего нового, — сказал он, нетерпеливо барабаня пальцами по колену. — У нее не было сведений о каких-либо проблемах в семье Сары. Зато о Саре мы узнали кое-что новое. У нее был отчетливо выраженный НВМВ, и учителям с ней приходилось нелегко.
