Мольбы его набегали, как волны, и разбивались о ее непроницаемую броню. Его слова казались ей издевкой.
— Милая Агнес! Вернись домой! Я дам тебе все, что ты захочешь.
Краем глаза она видела его трясущиеся руки, а умоляющий тон доставлял ей несказанное удовлетворение. Сколько раз она об этом мечтала, представляла себе, как это будет, пока тянулись все эти мрачные годы.
Она неторопливо обернулась к нему. Август воспринял это как знак, что она услышала его мольбы, и тотчас же потянулся, чтобы взять ее за руки. Она, не поведя бровью, резко отстранилась.
— В пятницу я уезжаю в Америку, — сказала она и с наслаждением наблюдала за тем, как меняется выражение его лица после ее слов.
— А… а… Америка! — запинаясь, выговорил Август, и Агнес увидела, как над его верхней губой выступили капельки пота. К чему бы он ни готовился, но этого не мог ожидать.
— Андерс купил нам всем билеты. Он мечтал, что там нас ждет счастливое будущее. Из уважения к его воле я собираюсь ехать туда, — объявила она театральным тоном и перевела взгляд с отца на окно.
Она знала, что ее профиль красиво смотрится против света, а черное платье подчеркивает белизну кожи, которой она так гордилась.
Два дня все ходили вокруг нее на цыпочках. В ее распоряжение предоставили маленькую комнатку, где она могла оставаться, сколько ей понадобится. Все пересуды у нее за спиной, все презрение, которое на нее изливали раньше, исчезли, как не бывало. Женщины несли ей еду и одежду. Все, во что она была одета, ей дали взаймы или подарили. Ничего своего у нее не осталось.
Навестили ее и товарищи Андерса по каменоломне. Одетые в выходные костюмы, отмытые, насколько возможно, они подходили к ней, стиснув в руках шапки, и, опустив глаза в пол, пожимали ей руку, со словами соболезнования вспоминая погибшего.
Агнес не могла дождаться часа, когда покинет наконец эту компанию в потертой и залатанной одежонке и сядет на корабль, который повезет ее на другой континент. По пути морской ветер унесет всю насевшую на нее грязь и выветрит дух нищенского убожества, который, как ей казалось, пристал к коже. Еще несколько дней ей придется терпеть их сострадание и жалкие попытки выказать благожелательность, а затем она отправится в путь, чтобы никогда больше не оглядываться назад. Но сначала надо добиться того, чего она хотела, от жирного краснорожего старика, который сидел напротив и который четыре года назад обошелся с ней так жестоко. Она заставит его заплатить за тот поступок. Дорого заплатить за каждый год из четырех прошедших.
Отец все еще заикался и никак не мог опомниться от только что услышанного сообщения.
— Но… но… н-на что ты там будешь жить? — спросил он встревоженно, отирая пот со лба маленьким платочком, вынутым из кармана.
— Не знаю, — произнесла она с глубоким театральным вздохом и нахмурилась, чтобы по лицу пробежала тень озабоченности. Тень должна была мелькнуть, задержавшись ровно настолько, чтобы ее заметил Август.
— Может быть, ты все-таки передумаешь, душенька? Осталась бы лучше со старым отцом!
Она резко помотала головой и стала ждать, когда он додумается сделать ей другое предложение. И он не обманул ее ожиданий. Мужчинами так легко управлять!
— Не могу ли я тебе как-то помочь? Какая-то сумма, чтобы устроиться на первых порах, и пособие, чтобы тебе хватало на жизнь? Может быть, ты согласишься принять от меня хотя бы такую помощь? Иначе я умру от беспокойства, как ты там будешь одна, так далеко от дома.
Агнес притворилась, что раздумывает, и Август поспешно добавил:
— И конечно же, я позабочусь о том, чтобы купить тебе билет получше. Путешествовать в отдельной каюте первого класса все же удобнее, чем в тесноте среди толпы народа.
Она милостиво кивнула и, помолчав, сказала:
— Хорошо, на это я, пожалуй, согласна. Можешь передать мне деньги завтра. После похорон, — добавила она, и Август вздрогнул так, словно обжегся.
Нерешительно подбирая слова, он спросил у нее дрогнувшим голосом:
— А мальчики, были ли они похожи на кого-то из нашего рода?
Мальчики были копией Андерса, но Агнес жестким тоном сказала:
— Судя по твоим детским фотографиям, они были в точности такие, как ты. И они часто спрашивали, почему у них нет дедушки, как у других детей, — добавила она затем и увидела, что для него эти слова были как острый нож.
Еще одна ложь — но чем сильней его будет мучить совесть, тем более он пополнит ее кассу.
Со слезами на глазах Август встал и попрощался. В дверях он обернулся, чтобы еще раз посмотреть на нее напоследок; решив оказать ему на прощание милость, она снисходительно кивнула. Как она и предвидела, он безмерно обрадовался этому жесту и заулыбался сквозь слезы.
Агнес с ненавистью смотрела на удаляющуюся спину. Второй раз никому не позволено ей изменить. Такого она никогда больше не допустит.
~~~
Сидя в машине, Патрик пытался сосредоточиться на первоочередной задаче предстоящего дня. Требовалось срочно проверить то, что он услышал перед уходом из участка, но ему трудно было прогнать воспоминания о вчерашних, неудачно сказанных Эрике словах. Он не думал, что все будет так сложно. Раньше он считал, что растить малыша — дело нехитрое. Ну, возможно, немного хлопотное, но не такое трудное и нервное, как оказалось в последние месяцы. Он печально вздохнул.
Только подъехав к бело-коричневым многоквартирным домам на южной окраине Фьельбаки, он сумел наконец сосредоточиться на текущих делах и забыть о домашних неурядицах. Квартира, в которой ему нужно было побывать, находилась во втором подъезде первого дома, и он стал подниматься на второй этаж. На одной из дверей было написано «Свенссон/Каллин» — туда-то он и постучал. Он знал, что в квартире есть младенец, и слишком хорошо сознавал, как недовольны будут хозяева, если посторонние люди бесцеремонно разбудят их малыша.
Дверь открыл парень лет двадцати пяти, и, хотя было уже половина девятого, выглядел он заспанным и сердитым.
— Мия, это к тебе.
Не здороваясь, он пропустил Патрика в квартиру и, шаркая ногами, направился в комнату сбоку от прихожей. Патрик заглянул в дверь и увидел маленькую комнатку, предназначенную, вероятно, для гостей, но обставленную как игровая — с компьютером, несколькими джойстиками и множеством дисков с играми, рассыпанных на письменном столе. На компьютере заработала «стрелялка», и парень, который, как подумал Патрик, должен быть либо Свенссоном, либо Каллином, принялся за игру и сразу же с головой погрузился в какой-то другой мир.
Кухня находилась слева от прихожей, и Патрик вошел туда, предварительно оставив у входа обувь.
— Заходите. Я тут кормлю Лиама.
Малыш сидел в белом детском креслице, молодая женщина кормила его кашей и фруктовым пюре.
