Эрика завела машину и поехала в Уддеваллу. Взгляд на дисплей телефона показал два пропущенных звонка от Патрика. Ему придется немного подождать.
* * *
Луиза позвонила, едва банк открылся. Эрик всегда недооценивал ее. Она прекрасно умела манипулировать людьми и узнавать то, что ей было нужно. Кроме того, у нее были все данные, чтобы задать вопросы: номера счетов, регистрационный номер предприятия. И она умела напустить на себя такой деловой, требовательный тон, что сотрудник банка ни на секунду не усомнился в том, что она имеет право проконтролировать эти данные.
Положив трубку, Луиза так и осталась сидеть за кухонным столом. Всё ушло. Ну, не совсем всё — он любезно оставил им небольшую сумму, чтобы они продержались некоторое время. Но в остальном он снял со счетов все деньги — и со своего личного, и со счета предприятия.
Гнев клокотал в ней со страшной силой. Она не даст ему уйти со всем этим. Каким же надо быть дураком, чтобы считать других дураками! Он взял билет на собственную фамилию, и после нескольких звонков она выяснила, куда и каким рейсом он летит.
Луиза поднялась, достала из шкафа бокал для вина, подставила его под краник пятилитровой упаковки и увидела, как в него хлынула восхитительная красная жидкость. Сегодня она нуждается в своем напитке больше, чем когда-либо. Она уже поднесла было бокал ко рту, но остановилась, почувствовав ноздрями запах вина. Случай неподходящий. Ее поразило, что эта мысль вообще возникла в голове, ибо в последние годы у нее всегда был подходящий случай для того, чтобы пропустить стаканчик. Но только не сейчас. Сегодня ей нужна ясная голова. Сегодня ей придется быть сильной и решительной.
Вся необходимая информация была у нее на руках, она могла взмахнуть палочкой — и все с треском исчезнет, как по волшебству. Луиза хихикнула, а потом засмеялась в голос. Она смеялась, ставя бокал рядом с мойкой, смеялась, видя свое отражение в полированной дверце холодильника. Вся жизнь под контролем, власть в ее руках. И скоро раздастся треск…
* * *
Все устроилось — посыльный с материалами следствия из Гётеборга направлялся к ним. Патрик должен был бы торжествовать, но настоящей радости почему-то не испытывал. Ему так и не удалось дозвониться до Эрики, и мысль о том, что она на последних неделях беременности занимается бог весть чем, заставляла его тревожиться. Он знал, что она не пропадет. Это была одна из причин, по которой Патрик любил свою жену. Однако он не мог не волноваться.
— Они прибудут через полчаса! — крикнула Анника, которая заказывала посыльного.
— Прекрасно! — ответил Патрик, затем поднялся, взял свою куртку и, пробормотав нечто неразборчивое Аннике, когда проходил мимо нее, побежал, пряча лицо от ветра, по улице в сторону ближайшего универмага. Он чувствовал, что сердится сам на себя. Ему давно надо было это сделать, просто помешала его ограниченность. Если уж быть до конца честным, эта мысль даже не приходила ему в голову, пока он не услышал, как Кристиан называл свою сестру — Русалка.
Книжный отдел находился на первом этаже. Патрик легко разыскал его. Книги, написанные местными писателями, были поданы ярко и заметно, и он невольно улыбнулся, увидев стойку с книгами Эрики и ее портрет в полный рост.
— Как ужасно, что все так трагично закончилось, — проговорила кассирша, когда он расплачивался за книгу.
Хедстрём лишь кивнул, поскольку был не в том настроении, чтобы поддержать светскую беседу. Засунув книгу под полу, он снова почти бегом добрался до участка. Анника посмотрела на него долгим взглядом, когда он вернулся, но ничего не сказала.
Зайдя в свой кабинет, он закрыл дверь, уселся поудобнее, раскрыл книгу и углубился в чтение. На самом деле у него была масса дел — практических и оперативных задач. Но интуиция подсказывала ему, что это очень важно. Впервые за всю свою полицейскую карьеру Патрик сидел и читал книгу в рабочее время.
* * *
Кеннет не знал точно, когда его выпишут — да его это и не волновало. Останется он здесь или вернется домой — Она все равно найдет его, где бы он ни был.
Может быть, и лучше, если Она застанет его дома, где по-прежнему витает дух Лисбет. Кроме того, он еще хотел успеть кое-что устроить. Например, похороны Лисбет. Только для самых близких. Светлая одежда, никакой траурной музыки, и ей обязательно хотелось, чтобы на ней была ее желтая шаль. Это она особенно подчеркивала.
Осторожный стук в дверь прервал его размышления. Кеннет повернул голову: Эрика Фальк. «Что ей надо?» — подумал он без особого интереса.
— Можно войти? — спросила Эрика.
Как и все остальные, она тут же взглянула на его повязки. Кеннет сделал движение, которое можно было истолковать как угодно. Как приглашение войти или указание идти своей дорогой. Он и сам не знал, что имел в виду.
Но она вошла в палату, придвинула себе стул и села возле его кровати, посмотрев на него доброжелательным взглядом.
— Ты знаешь, кто такой Кристиан, не так ли? Не Кристиан Тюдель. Кристиан Лиссандер.
Поначалу он собирался солгать ей, так же как до сих пор лгал всем приходившим к нему полицейским. Но в ее голосе звучали другие нотки, и выражение лица было совершенно другое. Похоже, она знала ответы на вопросы — во всяком случае, на некоторые из них.
— Да, знаю, — проговорил Кеннет.
— Расскажи о нем, — попросила она, словно пригвоздив его к кровати своей просьбой.
— Что тут рассказывать? Он был посмешищем всей школы. И мы… мы его дразнили. С Эриком во главе.
— Вы преследовали его?
— Я бы это так не назвал. Но мы старались ему насолить, как только представлялась такая возможность.
— Почему? — спросила она, и это слово повисло в воздухе.
— Почему? Кто знает? Он был не такой, как все. Новичок, приехал из других мест. Толстый. Человеку нужен кто-то, кого можно пинать. Кто-то, кто находится ниже его.
— Могу себе представить в этой роли Эрика. Но ты? И Магнус?
Она не упрекала его, но от ее слов ему все равно стало не по себе. Так много раз он задавал себе тот же вопрос. У Эрика чего-то не хватало. Трудно было сказать, чего именно — возможно, эмпатии и сочувствия. Это было не оправдание, а всего лишь объяснение. А вот они с Магнусом… Делало ли это их прегрешение больше или меньше? Он не знал ответа.
— Мы были молодые и глупые, — ответил он, но сам понял, как убого это звучит. Он продолжал смотреть в рот Эрику, позволял собой управлять, даже восхищался им. Обычная человеческая глупость, слабость и трусость.
— Вы не узнали его во взрослом возрасте? — спросила она.
— Нет. Хотите — верьте, хотите — нет, но я так и не связал два этих образа. И никто другой — тоже. Кристиан стал совершенно иным человеком. И не только внешне — он и держался совершенно по-другому. Даже теперь, когда я знаю, что это он…
Кеннет покачал головой.
