Кеннет кивнул.
— Но почему же вы до сих пор не обратились в полицию? — проговорил Патрик, стараясь приглушить раздражение в голосе. Человек, стоявший перед ним, только что потерял жену — не самый удачный момент, чтобы укорять его.
— Я… Мы… Собственно, только сегодня выяснилось, что мы с Эриком оба получали эти письма. А про то, что и Кристиану угрожали, мы узнали в выходные, когда об этом написали в газетах. Не знаю, что думал Эрик, но лично я не хотел волновать… — Голос его дрогнул.
Патрик снова посмотрел на конверты в пакете.
— Три из них отправлены по почте — на них адрес и штамп, а на четвертом только ваше имя. Каким образом было доставлено это письмо?
— Кто-то зашел к нам в дом вчера ночью и оставил его на кухонном столе, — выдавил из себя Кеннет. Он замолчал, но Патрик терпеливо ждал, чувствуя, что последует продолжение.
— А рядом с письмом лежал нож. Один из наших кухонных ножей. И это вряд ли можно истолковать двояко.
На глазах у него выступили слезы, но он продолжал:
— Я понял это так, что кто-то желает навредить мне. Но почему Лисбет? Зачем было убивать Лисбет?
Он вытер слезу обратной стороной ладони, стесняясь плакать при Патрике и остальных.
— Мы точно не знаем, действительно ли ее убили, — мягко проговорил Патрик. — Но кто-то здесь явно побывал. У вас есть какие-нибудь подозрения — кто это мог быть? Кто мог посылать вам эти письма?
Он не сводил глаз с Кеннета, чтоб отметить малейшее изменение в выражении его лица. Насколько ему показалось, Кеннет не кривил душой, когда ответил:
— Я много над этим думал с тех пор, как начали приходить письма, а это началось еще перед Рождеством. Но я не могу припомнить никого, кто желал бы мне зла. Такого человека просто не существует. У меня нет заклятых врагов. Я слишком… ничтожен для этого.
— А Эрик? Как долго он получал письма?
— Примерно так же, как и я. Они у него на работе. Я должен был заехать домой и забрать свои, а потом мы собирались связаться с вами…
Голос снова надломился, и Патрик понял, что мысли унесли его собеседника в маленькую комнату, где он обнаружил свою жену мертвой.
— Что могут означать слова в записке? — осторожно спросил Патрик. — На какую «правду о тебе» намекает ее автор?
— Не знаю, — тихо проговорил Кеннет. — Я правда не знаю.
Он сделал глубокий вдох.
— Что вы собираетесь с ней делать?
— Ее отправят в Гётеборг для дальнейшего обследования.
— Для обследования? Вы имеете в виду — для вскрытия?
— Да. К сожалению, это необходимо для того, чтобы внести ясность в произошедшее.
Кеннет кивнул, но Патрик заметил, что глаза у него влажные, а губы посинели. Он понял, что они слишком долго простояли на улице, учитывая, как легко одет Кеннет, и он поспешил добавить:
— Холодно, вам лучше зайти в помещение. — И сказал, подумав: — А вы могли бы поехать сейчас со мной в ваш офис? Чтобы поговорить с Эриком. Скажите, если вам тяжело — я поеду один. Может быть, вы хотели кому-нибудь позвонить?
— Нет, я поеду с вами, — сказал Кеннет, и в голосе его послышались упрямые нотки. — Я хочу узнать, кто это сделал.
— Хорошо, — сказал Патрик, взял его под локоть и повел к машине. Открыв дверцу, он подошел к Пауле и Мартину, чтобы дать им инструкции. Он взял из прихожей куртку Кеннета, а затем кивнул Йосте, чтобы тот поехал с ними. Криминалисты уже находились в пути, и Патрик надеялся вернуться, пока они не закончили осмотр места происшествия. В противном случае придется переговорить с ними позже. Предстоящая беседа была настолько важной, что ее нельзя было откладывать ни на минуту.
Когда машина задним ходом выехала на дорогу, Кеннет посмотрел на дом долгим взглядом. Его губы шевельнулись, словно произнося беззвучное: «Прощай!»
* * *
Ничто не изменилось, в доме было так же пусто, как и в предыдущие недели. Но сейчас появилось тело, которое надо было предать земле, — и последняя искра надежды угасла. Сбылись ее самые худшие предчувствия, но как она надеялась, что ошибается!
Как она будет теперь жить без Магнуса? Какая жизнь может быть без него? Ей по-прежнему казалось невероятным, что ее муж, отец ее детей, будет лежать на кладбище под мраморной плитой. Магнус, который всегда был полон жизни и энергии, который сам любил повеселиться и заботился о том, чтобы всем вокруг было весело. Иногда ее это даже раздражало — его беззаботность, его вечные выдумки. Случалось, она сердилась, когда пыталась поговорить с ним о чем-то серьезном, а он лишь дурачился и отшучивался, так что в конце концов она сама не могла удержаться от смеха. Однако ей ничего не хотелось в нем изменить.
Как дорого она отдала бы за один час с ним вместе! Даже за полчаса, за минуту! Они ведь не заканчивали, а только начинали свою совместную жизнь, осуществили лишь малую часть запланированного. Их первая встреча, когда им было по девятнадцать. Первые годы пылкой влюбленности. Сватовство и свадьба в церкви во Фьельбаке. Дети. Все бессонные ночи, когда приходилось спать по очереди. Все игры и смех с Элин и Людвигом, когда те были маленькие. Пылкие объятия в ночи и те минуты, когда они просто засыпали рядом. Последние годы, когда дети стали подрастать и у родителей снова появилось время изучать и познавать друг друга.
Так много всего оставалось впереди — долгий путь, полный новых впечатлений. Магнус предвкушал, как будет подтрунивать над друзьями и подругами детей, когда те впервые, смущаясь, придут в дом, чтобы познакомиться с родителями. Они собирались помочь Элин и Людвигу переезжать в их первые квартиры, красить, клеить обои, носить мебель, подшивать занавески. Магнус должен был произнести речь на их свадьбах. Он наверняка увлекся бы, расчувствовался, наговорил лишнего, вспоминая об их детстве. Они даже уже начали фантазировать по поводу будущих внуков, хотя до них было пока далеко. Однако эта перспектива мерцала и переливалась где-то вдали, как алмаз. Они намеревались стать лучшими в мире бабушкой и дедушкой. Они всегда будут готовы посидеть с внуками, выполнять любые их прихоти — давать печенье перед обедом и покупать слишком много игрушек. Уделять им время — все то время, которое есть в их распоряжении.
Все это растаяло, как дым. Все их мечты о будущем никогда не воплотятся. Внезапно она почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Она услышала его голос, но он был так невыносимо похож на голос Магнуса, что она не в силах была слушать его. Голос смолк, рука исчезла. Сия снова осталась одна. Простиравшаяся впереди дорога растаяла в воздухе, словно ее никогда и не было.
* * *
Последние метры до дома Кристиана показались Эрике путем на Голгофу. Она позвонила в библиотеку, но там ей сказали, что он ушел домой. Так что ей пришлось запихнуться в машину и отправиться туда. Она по-прежнему не была уверена, что нужно следовать настояниям Габи. С другой стороны, Эрика не знала, как ей выпутаться из этой ситуации. Отказов Габи не терпела.
