— Я просто не могу, Эрика. Это невозможно объяснить…
Он потряс головой, начал снова:
— Я не могу. Пусть они подают на меня в суд, заносят меня в черный список — меня это не волнует. Я все равно буду продолжать писать. Но играть в эти игры — не в моих силах.
Он зачесался, словно под кожей на руках забегали муравьи.
Эрика с тревогой посмотрела на него. Кристиан был как натянутая струна, готовая в любой момент лопнуть. Однако она осознавала, что ничего не может с этим поделать. Он не хотел доверяться ей. Если она задумала разгадать его загадку, ей придется делать это самой, без его помощи.
Некоторое время он смотрел на нее, потом вдруг резко придвинул стул к столу, на котором стоял компьютер.
— Мне нужно работать.
Его лицо было замкнуто, лишено всякого выражения.
Эрика поднялась. Как ей хотелось бы заглянуть, что творится у него в голове, извлечь оттуда его тайны — там, как она уже поняла, хранился ключ к пониманию всего происходящего. Но он сидел, повернувшись к экрану, сосредоточив все свое внимание на словах, которые сам написал, — словно это были последние слова, которые ему предстояло прочесть в жизни.
Она молча вышла, даже не попрощавшись.
* * *
Патрик сидел в своем кабинете и боролся с усталостью. Он должен собраться, быть в форме — сейчас, когда расследование вошло в критическую стадию. В дверь заглянула Паула.
— Что происходит? — спросила она, отметив, что у Патрика нездоровый цвет лица и на лбу выступили капельки пота. Его состояние начинало ее тревожить. В последнее время он выглядел совершенно измотанным — этого невозможно было не заметить.
Патрик глубоко вздохнул и мысленно вернулся к последним событиям.
— Тело Лисбет Бенгтссон отправлено на экспертизу в Гётеборг. Я еще не беседовал с Педерсеном, но, поскольку результаты по Магнусу Кельнеру он обещал нам через два дня, я бы ничего не ожидал раньше, чем в начале следующей недели.
— Что ты думаешь по этому поводу? Ее убили?
Патрик помолчал.
— В отношении Магнуса я уверен на сто процентов. У него повреждения такого рода, что он не мог нанести их себе сам или получить иным образом, кроме как в результате нападения на него другого человека. Но Лисбет… Тут я даже не знаю, что и сказать. Насколько я могу судить, у нее не было никаких внешних повреждений, и к тому же она была очень больна, так что речь вполне может идти о естественной смерти. Если бы не записка. Кто-то заходил в комнату и вложил записку ей в руку, но когда это было сделано — перед смертью, в момент смерти или после, — невозможно угадать. Нам придется подождать информации от Педерсена.
— А письма? Что говорят Эрик и Кеннет? У них есть своя версия по поводу того, кто их писал и зачем?
— Нет. Во всяком случае, они утверждают, что не знают. И на настоящий момент у меня нет никаких оснований сомневаться в их словах. Но представляется совершенно невероятным, чтобы отправитель угрожающих писем выбрал этих трех людей наобум. Они знают друг друга, общаются между собой, и где-то есть некий общий знаменатель. Просто мы его пока не нащупали.
— Тогда почему Магнус не получал никаких писем? — возразила Паула.
— Этого мы не знаем. Возможно, он получал их, но никому об этом не рассказывал.
— Ты беседовал об этом с Сией?
— Да, вскоре после того, как услышал о письмах Кристиана. Она уверяла, что Магнус не получал ничего подобного. В противном случае она бы об этом знала и с самого начала нам рассказала. Но наверняка мы утверждать не можем. Магнус мог скрыть это от нее, чтобы не волновать.
— Кроме того, ситуация усугубляется. Одно дело — послать письма по почте, другое — зайти среди ночи в чужой дом.
— Ты права, — кивнул Патрик. — Сам я с удовольствием приставил бы к Кеннету охрану, но у нас нет для этого достаточного количества сотрудников.
— Понимаю, — сказала Паула. — Но если окажется, что его жена умерла не своей смертью…
— Тогда мы и будем что-то решать, — устало проговорил Патрик.
— Кстати, ты отправил письма в лабораторию?
— Да, сразу же. И добавил туда письма, которые Эрика получила от Кристиана.
— Ты хотел сказать — которые Эрика украла у Кристиана? — спросила Паула, пытаясь скрыть улыбку. Ей было смешно наблюдать, как Патрик пытается оправдать выходки своей жены.
— Хорошо, украла, — проговорил Патрик, слегка краснея. — Но мне кажется, что тут рассчитывать на что-то особо не приходится. Письма уже прошли через несколько рук, а отследить, откуда взялись самая обычная белая бумага и самые обычные черные чернила, почти невозможно. Их можно купить в бесчисленном количестве мест по всей Швеции.
— Да, — согласилась Паула. — К тому же вполне возможно, что мы имеем дело с человеком, тщательно заметающим следы.
— Не исключено, но нам может повезти.
— Пока везение в этом расследовании у нас явно в дефиците, — буркнула Паула.
— Да уж… — пробормотал Патрик и тяжело опустился на стул. Некоторое время оба молча размышляли.
— Завтра утром снова возьмемся за дело. В семь утра — летучка, и продолжим.
— Снова за дело, — повторила Паула и пошла к себе в кабинет. Да, сейчас им совершенно необходим прорыв. А Патрику, похоже, не помешает немного отдохнуть. Она отметила про себя, что надо бы за ним приглядывать. Похоже, он неважно себя чувствует.
* * *
Работа шла туго. Слова скапливались в голове, не желая складываться в предложения. На экране раздражающе мигал курсив. С этой книгой все получалось куда сложнее — в ней было слишком мало от него самого. Зато в «Русалке» личного оказалось слишком много. Кристиана даже удивило, что никто этого не заметил. Все восприняли это как сказку, мрачные фантазии. Его опасения не оправдались. За все время тяжелой, но необходимой работы над книгой он боролся с чувством страха перед тем, что произойдет, если поднять камень. Что выползет из-под него, когда туда упадет луч дневного света.
Но ничего не случилось. Люди оказались так наивны, так привычны к вымыслу, что не узнали реальности, прикрытой лишь самой примитивной маскировкой. Кристиан снова посмотрел на экран, попытался вызвать нужные слова, собрать мысли для новой истории — на этот раз полностью вымышленной. Все обстоит именно так, как он сказал Эрике. У «Русалки» нет продолжения. История закончена.
Он играл с огнем, и языки пламени лизали ему пятки. Теперь Она была рядом, он чувствовал это. Она нашла его, и ему оставалось винить лишь самого себя.
Вздохнув, Кристиан выключил компьютер. Нужно проветриться. Надев куртку и застегнув «молнию» до самого горла, он двинулся быстрым шагом в сторону площади Ингрид Бергман. Летом улицы и площадь были такими оживленными, на них пульсировала жизнь, а сейчас они казались совсем пустынными. Но его это очень устраивало.
