Йоста поднялся и вышел к Патрику в холл. Кратко изложил ему, что произошло.
— Мы с Мартином единодушны — тут что-то не так. И сдается мне, что Кристиан знает больше, чем поведал нам.
Он пересказал также, что бормотал себе под нос Кристиан.
— Да, меня тоже давно не покидает это чувство. Где он сейчас?
— В спальне. Нужно посмотреть, в каком он состоянии, можно ли с ним разговаривать.
— Думаю, разговор назрел.
В этот момент у Патрика зазвонил телефон. Он достал его из кармана и ответил. Затем вздрогнул.
— Что ты такое говоришь? Ты можешь повторить?
Он устремил растерянный взгляд на Йосту, который безуспешно пытался расслышать, что говорят на другом конце.
— Все понятно. Мы у Тюделя. Тут тоже кое-что произошло, но мы справимся.
Он нажал на кнопку, закончив разговор.
— Кеннет Бенгтссон отправлен в больницу Уддеваллы. Сегодня утром он вышел на пробежку, и кто-то подстроил ему ловушку. Поперек дороги была натянута веревка — споткнувшись об нее, он упал на кучу стеклянных осколков.
— Боже милостивый! — прошептал Йоста. И во второй раз за это утро произнес: — Да что же такое происходит?
* * *
Эрик держал в руке мобильник, тупо глядя на экран. Кеннета везут в больницу. Будучи человеком долга, он убедил сотрудников «Скорой помощи» позвонить и сообщить, что не придет на работу.
Кто-то устроил ловушку на беговой тропе. Эрик даже не рассматривал возможность случайного совпадения или розыгрыша. Кеннет всегда бегал по одному и тому же маршруту. Каждое утро, всегда по одной и той же дороге. Об этом знали все, и любой мог легко узнать. Ясно было, что кто-то хотел навредить Кеннету. И это означало, что и ему самому тоже хотят навредить.
Земля под ногами горела. За долгие годы он не раз рисковал и многим наступал на больные мозоли. Но никогда не предполагал, что может испытывать такой страх.
Эрик повернулся к экрану и зашел на страницу своего банка. Надо оценить свои возможности. Мысли беспорядочно крутились в голове, однако он постарался сосредоточиться на суммах у себя на счетах и составить план. План побега. На мгновение он позволил себе задуматься о том, что стоит за письмами — человек, который, судя по всему, убил Магнуса, а теперь обратил свое внимание на Кеннета. Пока что. Затем он отогнал эти мысли. Бессмысленно размышлять об этом. Им мог оказаться кто угодно. Сейчас ему надо позаботиться о том, чтобы спасти собственную шкуру, взять с собой то, что можно, и уехать в теплые края — туда, где никто его не достанет. И переждать.
Конечно, он будет скучать по дочерям, но они уже большие, и, возможно, Луизе придется взять себя в руки, когда она одна будет нести за них ответственность, а не полагаться во всем на него. Разумеется, он не оставит их ни с чем — на счетах будет достаточно средств, чтобы они продержались какое-то время. А потом Луизе придется пойти работать. Это пойдет ей на пользу. Не может же она требовать от него, чтобы он содержал ее до конца жизни! Он имеет полное право поступить именно так, а то, что он заработал и скопил за многие годы, поможет ему начать новую жизнь. Жизнь в безопасности.
Пока он держит ситуацию под контролем, осталось только разобраться кое с какими практическими деталями. Среди прочего он должен поговорить с Кеннетом. Придется поехать завтра в больницу — и надеяться, что коллега в состоянии обсудить некоторые цифры. Конечно, сурово по отношению к Кеннету заставить его покинуть фирму вскоре после смерти Лисбет, и наверняка это приведет к неприятным последствиям. Однако Кеннет — человек взрослый. Вероятно, Эрик и ему окажет услугу, вынудив его стать самостоятельным. Чем дольше он размышлял над этим, тем больше ему казалось, что и Луизе, и Кеннету пойдет на пользу, что его, Эрика, больше не будет и некому водить их за руку.
Еще остается Сесилия. Но она уже достаточно четко обозначила, что не нуждается в его помощи — за исключением чисто экономической. А небольшую сумму он всегда может ей оставить.
Вот такой расклад. Сесилия тоже обойдется без него. Все обойдутся без него. И дочери поймут. С годами они обязательно поймут.
* * *
Понадобилось немало времени, чтобы вынуть из него все осколки. Два все еще сидели в нем. Они проникли так глубоко, что требовалась более серьезная операция, чтобы извлечь их. Но ему очень повезло — осколки не задели крупных сосудов. Иначе все могло быть куда хуже. Именно так заявил ему доктор.
Кеннет отвернулся к стене. Как они не понимают, что хуже уже некуда… Он согласился бы, чтобы осколок перерезал ему артерию, положил конец боли, притаившейся в груди, и вырвал из него ужасные воспоминания. Потому что в несущейся на всех парах машине «Скорой помощи», под завывание сирен, морщась от малейшего сотрясения, он вдруг все понял. Ему стало ясно, кто преследует их. Кто ненавидит их и желает им зла. Кто отнял у него Лисбет. Мысль о том, что она умерла, услышав правду о нем, была невыносима.
Кеннет посмотрел на свои руки, лежавшие поверх одеяла. Они были обмотаны бинтами. Ноги выглядели так же. Свой последний марафон он уже пробежал. Врач сказал, что только благодаря чуду все может зарасти как надо. Впрочем, это уже не имеет значения. Он больше не хочет бегать.
Кеннет и не собирался от нее бежать. Она уже отняла у него все, что было значимого в его жизни. Об остальном он уже не заботился. Во всем этом чувствовалась какая-то библейская справедливость, против которой ему нечего было возразить. Око за око, зуб за зуб.
Закрыв глаза, Кеннет увидел образы, которые все это время загонял в глубину сознания. С годами ему все более начинало казаться, что этого никогда не происходило. Всего один раз всколыхнулись те воспоминания. В тот раз на праздник летнего солнцестояния, когда все чуть не рухнуло. Но стены устояли, и он снова вытеснил те картины в самые потайные уголки души.
Однако теперь они вернулись. Она снова воскресила их, заставила его увидеть самого себя. И он не в силах был вынести этого зрелища. И более всего его мучило то, что это было последнее, что довелось пережить Лисбет. Перевернуло ли это все? Неужели она умерла с черной дырой в груди — в том месте, где жила любовь к нему? Неужели перед смертью он стал для нее чужим?
Он снова открыл глаза, посмотрел в потолок и почувствовал, как слезы потекли по щекам. Пусть Она приходит и забирает его. Он никуда не убежит.
Око за око, зуб за зуб.
~~~
— А ну подвинься, жирный!
Мальчишки специально толкали его, проходя мимо по коридору. Он старался игнорировать их, сделаться в школе таким же незаметным, как дома. Но это не помогало. Кажется, они только и поджидали его — им нужен был человек, чем-то выделяющийся, чтобы сделать его своей жертвой. Он все прекрасно понимал. Благодаря долгим часам, проведенным с книгой в руках, он знал и понимал куда больше, чем другие в его возрасте. На уроках он блистал, и учителя любили его. Но это ничего не значило, если он не умел подать мяч, быстро бегать или плевать на дальность. Только такие таланты засчитывались среди сверстников.
