Кроме того, его обижало, что Патрик обычно предпочитал работать в паре с Паулой, хотя Мартин пришел на участок на пару лет раньше ее. Правда, она имеет опыт работы в Стокгольме, в то время как он провел все свои недолгие годы службы здесь, в Танумсхеде, но разве это минус? Он прекрасно знает местную среду, знает в лицо всех нарушителей порядка, знает, что у людей в головах и как протекает жизнь в маленьком поселке. С парочкой самых отпетых преступников он учился в одном классе. Для Паулы все это — за семью печатями. А с тех пор, как слухи о ее личной жизни распространились по поселку, многие стали относиться к ней с недоверием. Сам Мартин не имел ничего против, что люди одного пола живут вместе. Однако большинство горожан, с которыми им постоянно приходилось иметь дело, не проявляли должной широты взглядов. Поэтому казалось немного странным, что Патрик теперь постоянно продвигает Паулу. Мартин хотел только одного — немного доверия. И чтобы с ним перестали обращаться как с мальчиком на побегушках. На самом деле он уже совсем не мальчик. И теперь к тому же стал отцом.
— Что-что?
Он так глубоко погрузился в свои мысли, что не услышал, как Йоста обратился к нему:
— Я говорю — может быть, ты хотел бы начать?
Мартин с удивлением воззрился на Йосту. Неужели тот умеет читать мысли? Он ухватился за предоставленную возможность:
— Расскажи, пожалуйста, своими словами, что произошло.
Кеннет потянулся было за стаканом с водой, стоявшим на тумбочке у кровати, но потом сообразил, что не может пользоваться руками.
— Подожди, я сейчас все устрою, — сказал Мартин, взял стакан и поднес торчавшую из него трубочку к губам Кеннета. Затем Кеннет снова откинулся на подушки и спокойно и деловито рассказал обо всех утренних событиях, начиная с того момента, как он зашнуровал кроссовки, чтобы выйти на тропу, по которой совершал пробежку каждое утро.
— В котором часу ты вышел из дома? — спросил Мартин, доставая блокнот.
— Без четверти семь, — ответил Кеннет, и Мартин без колебаний записал это. У него сложилось впечатление, что если Кеннет сказал, что было без четверти семь, то именно столько и было. С точностью до секунды.
— Ты всегда бегаешь по утрам в одно и то же время? — спросил Йоста, откинувшись на стуле и скрестив руки на груди.
— Да, плюс-минус десять минут.
— Ты не собирался… учитывая, что… — Мартин беспомощно заморгал.
— Ты не собирался отказаться от пробежки, учитывая, что вчера умерла твоя жена? — сказал за него Йоста. В его голосе не звучало ни обвинения, ни враждебности.
Кеннет ответил не сразу. Сглотнув, он тихо проговорил:
— Если я когда-нибудь остро нуждался в пробежке, так это сегодня.
— Понимаю, — кивнул Йоста. — Ты всегда бегаешь по одному и тому же маршруту?
— Да, только в выходные иногда пробегаю два круга. Я человек привычки. Не люблю неожиданностей, приключений или изменений.
Он замолчал. Йоста и Мартин догадались, о чем он подумал, и тоже молчали.
Кеннет закашлялся и отвернулся, чтобы они не видели, как его глаза наполнились слезами. Кашлянул еще раз, чтобы заставить голос повиноваться.
— Как я уже сказал, я человек привычки. И совершаю пробежки этим маршрутом уже более десяти лет.
— Подозреваю, что об этом знают многие, — произнес Мартин, подняв глаза от блокнота, в котором он написал «10 лет», обведя эти слова в кружок.
— У меня никогда не было оснований делать из этого тайну, — ответил Кеннет и улыбнулся, но улыбка тут же погасла.
— Ты никого не встретил сегодня утром на дорожке? — спросил Йоста.
— Нет, там не было ни души. Я редко кого-нибудь встречаю. Иногда кто-то выгуливает собаку или вывозит на прогулку проснувшегося рано малыша. Но это скорее исключение. Обычно на дорожке нет никого, кроме меня. И сегодня тоже.
— А ты не заметил машины, припаркованной неподалеку? — спросил Мартин и поймал одобрительный взгляд Йосты.
Кеннет задумался.
— Нет, по-моему, нет. Впрочем, я не могу поклясться, что не видел никаких машин. Естественно, какая-то машина могла и стоять, а я мог не обратить внимания… Хотя нет — будь там машина, я бы ее заметил.
— Стало быть, ничего особенного? — упорствовал Йоста.
— Нет, все было так же, как и во все остальные дни. Кроме…
Последнее слово повисло в воздухе, слезы снова потекли из глаз Кеннета.
Мартин устыдился того, что его так смутила эта сцена. Он чувствовал себя нелепо и не знал, что делать, но тут Йоста спокойно протянул руку к тумбочке, взял салфетку и осторожно вытер щеки Кеннета. Затем снова положил салфетку на место.
— Вы что-нибудь выяснили? — чуть слышно прошептал Кеннет. — О Лисбет?
— Нет, пока прошло слишком мало времени, — ответил Мартин. — Судмедэксперт дает свое заключение не сразу.
— Ее убила Она.
Человек, лежавший в постели, сгорбился и съежился, уставившись в одну точку.
— Прости, что ты сказал? — переспросил Йоста и наклонился к нему. — Кто такая «она»? Ты знаешь, кто так поступил с тобой и твоей женой?
Мартин почувствовал, как Йоста задержал дыхание, и понял, что сам невольно сделал то же самое.
В глазах Кеннета промелькнуло непонятное выражение.
— Понятия не имею, — решительно ответил он.
— Ты сказал «она»! — не сдавался Йоста.
Кеннет отвел взгляд.
— Мне показалось, что письма написаны женским почерком. Так что я предположил, что это она.
— Хм, — произнес Йоста, явно давая понять Кеннету, что не верит его словам. — По каким-то причинам именно вы четверо оказались на линии огня: Магнус, Кристиан, Эрик и ты. Похоже, вы с кем-то что-то не поделили. И вы все — ну, кроме Магнуса — утверждаете, что понятия не имеете, кто и почему вас преследует. Однако за всеми этими действиями прослеживается жгучая ненависть, и что-то должно было ее вызвать. Мне трудно представить себе, что вы действительно ничего не знаете, что у вас нет, по крайней мере, хоть какой-то версии.
Он наклонился ближе к Кеннету.
— Это душевно больной человек, — произнес Кеннет. — Другого объяснения я не вижу.
Он отвернулся и сжал губы.
Мартин и Йоста переглянулись. Оба понимали, что ничего от него больше не добьются. Во всяком случае, в этот раз.
* * *
Эрика сидела, держа в руках телефон. Патрик только что позвонил и сообщил, что вернется поздно. Он вкратце изложил ей ход событий, и она едва могла поверить своим ушам. Неизвестный добрался до детей Кристиана! И до Кеннета! Веревка поперек беговой тропы — просто, но гениально.
Мозг тут же заработал с удвоенной силой. Должен быть способ ускорить следствие. По голосу Патрика она поняла, что он в сильном стрессе — и неудивительно. События следовали одно за другим, а полиция ни на шаг не приблизилась к разгадке.
