Сестра вышла на веранду, села рядом с Санной и обняла ее. Так они и сидели, пока Патрик спрашивал, нужно ли еще кому-нибудь позвонить, хотят ли они поговорить с пастором. Все эти обычные вопросы, за которые он цеплялся, чтобы не разорваться на части от мысли о двух мальчишках, сидевших этажом выше, которые только лишились отца.
Но затем ему пришлось уйти. Его ждала работа, которую надо было делать, в том числе ради них. Собственно, в первую очередь ради них. Именно пострадавшие и их близкие стояли у него перед глазами, когда он просиживал за своим рабочим столом долгие часы, пытаясь найти разгадку в самых запутанных делах.
Санна рыдала, и он встретился глазами с сестрой. Та едва заметно кивнула в ответ на его немой вопрос, и он поднялся.
— Вы уверены, что не нужно кому-нибудь позвонить?
— Я позвоню маме с папой, как только смогу, — ответила сестра. Несмотря на некоторую бледность, в ее голосе чувствовалось спокойствие, так что Патрик смог оставить их вдвоем.
— Ты можешь всегда нам позвонить, Санна, — сказал он, остановившись на пороге. — А мы…
Однако он не знал, что ей пообещать. Ибо с ним начало происходить то самое ужасное, что только может случиться с полицейским, расследующим убийство, — он начал терять надежду. Надежду на то, что они когда-нибудь найдут злоумышленника.
— Не забудь рисунки, — всхлипнула Санна, указывая на листки бумаги, лежащие на столе.
— Что за рисунки?
— Их привезла Эрика. Кто-то посылал их на старый адрес Кристиана в Гётеборге.
Патрик с изумлением посмотрел на рисунки, затем аккуратно собрал их в стопку. Что все это значит? Он должен немедленно поговорить с женой, потребовать объяснений. Одновременно он невольно ощутил, как при виде рисунков к нему вернулась надежда. А что, если они окажутся важными? Получится, что уже не в первый раз Эрика подкинет ему ключ к разгадке.
* * *
— В этом доме много работы для нянек! — воскликнул Дан, входя в дом Эрики и Патрика. Позвонив Анне по мобильному и услышав, где она, он сел в машину и приехал в Сельвик.
— Видишь ли, я не очень знаю, чем занимается Эрика, и не уверена, что хочу это знать, — сказала Анна, подходя к Дану, и подняла лицо, чтобы он поцеловал ее.
— Надеюсь, они не против, что я тоже у них немного погощу? — улыбнулся Дан, которого в следующую секунду чуть не сбила с ног подбежавшая к нему Майя. — Привет, моя малышка! Как поживает моя девочка? Ведь ты же моя девочка? Ты не нашла себе другого парня? — спросил он со строгим выражением лица.
Майя расхохоталась и потерлась носом о его нос — он воспринял это как доказательство того, что его статус в ее глазах по-прежнему высок.
— Ты слышал, что произошло? — спросила Анна, и лицо ее стало серьезным.
— Нет, а что? — сказал Дан, поднимая и опуская Майю в воздухе. Учитывая его огромный рост, полет получался довольно долгим — к огромному удовольствию Майи.
— Не знаю, где Эрика, а вот Патрик сегодня утром спешил в Бадхольмен. Кристиана Тюделя нашли там повешенным сегодня утром.
Дан замер, держа Майю вниз головой в воздухе. Решив, что это продолжение игры, та засмеялась еще громче.
— Да что ты говоришь? — воскликнул Дан и мягко опустил Майю на ковер.
— Мне известно только то, что сказал Патрик перед тем, как унестись прочь. Но, стало быть, Кристиан мертв.
Анна не была близко знакома с Санной Тюдель, однако иногда сталкивалась с ней, что так легко случается, если живешь во Фьельбаке. Сейчас у нее перед глазами стояли лица мальчиков.
Дан тяжело опустился на стул возле кухонного стола, и Анна постаралась отогнать тяжелые видения.
— Проклятье! — проговорил Дан, глядя в окно. — Сперва Магнус Кельнер, а теперь Кристиан Тюдель. И Кеннет Бенгтссон в больнице… Понимаю, что Патрик только успевает поворачиваться.
— Да уж, — вздохнула Анна, наливая Майе сок. — Но давай сменим тему.
Она всегда очень переживала, когда с другими случались несчастья, а беременность еще усилила эту чувствительность. Ей было невыносимо тяжело слышать, что кому-то плохо.
Дан почувствовал ее настроение и притянул к себе. Закрыв глаза, он положил руку на ее живот.
— Потерпи, моя дорогая. Скоро он родится.
Анна просияла. Каждый раз, когда она думала о ребенке, начинало казаться, что с ней ничего плохого случиться не может. Она обожала Дана, и сознание того, что внутри ее растет маленький человечек, соединивший в себе их черты, почти сводило ее с ума от счастья.
Она погладила Дана по голове и прошептала:
— Перестань говорить «он». Мне кажется, что у нас там внутри маленькая принцесса. И ее толчки очень похожи на балетные па.
После трех дочерей Дан мечтал о сыне. Однако она знала, что он будет счастлив, кто бы ни родился. Ведь это будет их совместный ребенок!
* * *
Патрик высадил Йосту у Бадхольмена и после недолгих размышлений решил поехать домой. Ему нужно поговорить с Эрикой — выяснить, что ей известно.
Войдя в дом, Хедстрём сделал глубокий вдох — Анна еще не ушла, а он не хотел втягивать ее в их разговор. У Анны была отвратительная привычка во всем становиться на сторону сестры, а ему вовсе не хотелось выходить на бой против двоих сразу. Поблагодарив Анну, а заодно и Дана, который тоже оказался тут в качестве дополнительной няньки, он постарался мягко намекнуть, что хотел бы поговорить с Эрикой наедине. Анна уловила намек и потянула за собой Дана, которого Майя отпустила неохотно и не без борьбы.
— Я так понимаю, что Майя сегодня в садик не пойдет, — весело сказала Эрика, посмотрев на часы.
— Что ты делала у Санны Тюдель? И чем ты занималась вчера в Гётеборге? — спросил Патрик суровым тоном.
— Ну, я… Это самое…
Эрика склонила голову набок и постаралась напустить на себя самый невинный вид. Увидев, что это не произвело желаемого результата, она вздохнула и решила, что придется во всем сознаться. Она ведь и так собиралась все рассказать, просто Патрик опередил ее.
Они уселись за кухонный стол. Муж сплел пальцы и положил руки перед собой, не сводя с нее строгого взгляда. Некоторое время Эрика размышляла, с какого конца начать.
Она рассказала, что ее все время удивляло, почему Кристиан никогда не рассказывает о своем прошлом, и поэтому она начала двигаться в обратной хронологической последовательности и поехала в Гётеборг, в ту квартиру, где он жил до переезда во Фьельбаку. Она рассказала о любезном венгре, о письмах, которые кто-то регулярно посылал Кристиану, но которых он не получал, поскольку не оставил своего адреса. Глубоко вздохнув, она призналась и в том, как тайно ознакомилась с материалами следствия, а потом не смогла устоять перед искушением и прослушала кассету с записью разговора. Как она услышала слова, застрявшие в памяти, и поняла, что с этим надо разобраться. В связи с этим и возникла потребность поговорить сегодня с Санной. И еще она пересказала то, что рассказала ей Санна, — о голубом платье и таких страшных вещах, что их почти невозможно охватить сознанием. Закончив, она тяжело перевела дух, не решаясь поднять глаза на Патрика, который не шевельнул и бровью с того момента, как она начала свой рассказ.
