— Коллекционеры органов?
— Говорят, такие люди есть.
— А что стало с этой вашей, как ее, Кунсткамерой? Раз, вы говорите, ее закрыли?
— Не знаю.
— Но вы полагаете, что мозг Ауд мог оказаться там? Препарированный, как вы говорите, в формалине?
— Вполне возможно. А зачем вы эксгумировали девочку?
— Может быть, по ошибке, — вздохнул Эрленд. — Может быть, все это дело — одна большая ошибка.
23
Элинборг нашла Клару, сестру Гретара. Поиски первой жертвы Хольберга, «женщины из Хусавика», как ее называл Эрленд, покамест ни к чему не привели. С кем бы Элинборг ни разговаривала, у всех до единой одна и та же реакция — вначале ужас, нескрываемое удивление, которое очень быстро сменялось диким, почти неприличным любопытством. Элинборг приходилось изворачиваться, как угрю на сковородке, только бы не выдать никому детали расследования. Она понимала, что она и ее коллеги могут сколько угодно повторять, что дело деликатное и так далее и никому об их визите говорить не надо, — слухи и сплетни пойдут обязательно.
Клара жила в уютной небольшой квартире на Широком Пригорке. Стройная женщина лет пятидесяти с небольшим, черноволосая, одета в джинсы и синий свитер. Курит, одну за другой.
— Это вы говорили с мамой? — дружелюбно спросила она у Элинборг, пригласив ее в дом.
— Нет, мой начальник Эрленд.
— Мама утверждает, ее собеседник выглядел нездоровым, — сказала Клара, провожая Элинборг в гостиную и предлагая ей сесть. — Она всегда говорит странное, поди пойми, о чем она, слепая ведь, как ей видеть, как он выглядит?
Элинборг промолчала.
— У меня выходной сегодня, — сообщила хозяйка дома, словно бы оправдываясь, мол, отчего это она среди дня сидит дома, курит сигареты.
Работает в турагентстве, муж на работе, двое детей выросли и вылетели из гнезда; дочка, с гордостью доложила гостье хозяйка, учится на медицинском.
Едва затушив очередную сигарету, Клара закурила новую. Элинборг вежливо кашлянула, но намек не достиг цели.
— Я прочла про Хольберга в газетах, — сказала Клара, прерывая увлеченный монолог о собственной жизни. — А мама сказала, что ваш коллега спрашивал про Гретара. Мы с ним единоутробные брат и сестра, это мама забыла сказать. Мама вот жива еще, а оба отца уже давно умерли.
— Мы не знали.
— Вы, наверное, пришли за вещами, которые я забрала из Гретаровой квартиры?
— Если вы не против, я бы хотела на них взглянуть.
— Жил в настоящей мусорной куче, скажу я вам. Вы его не нашли, случайно?
Клара со смаком затянулась.
— Нет, — ответила Элинборг и снова вежливо кашлянула. — Правду сказать, мы вообще-то его не ищем. Ведь четверть века прошло…
— Я понятия не имею, что с ним стряслось, — перебила ее Клара, выдохнув облако дыма. — Мы редко встречались. Он меня много старше, эгоист, одна морока от него была, признаться. Слова не вытянешь, хоть клещами орудуй, ругал маму последними словами, крал у нас с ней все, что только мог достать. А потом пропал.
— Значит, Хольберга вы не знали?
— Нет.
— А Эллиди?
— Кто такой Эллиди?
— Не важно.
— Я понятия не имею, что у Гретара были за дружки. Когда он пропал, мне позвонили из полиции, некто по имени Марион. Мы отправились в Гретарову халупу, боже мой, какая там была помойка, дикая вонь, пол весь в каком-то дерьме, везде недоеденные бараньи головы, покрытые плесенью горы пюре из репы — он ничего другого не ел.
— Марион? — переспросила Элинборг.
Она не так давно работала в полиции, чтобы опознать это имя.
— Да-да, Марион.
— Вы не помните, вы не нашли у брата в квартире фотоаппарат?
— Еще бы, это был единственный целый и незагаженный предмет в том хлеву. Я его забрала, но никогда сама им не пользовалась. Полиция думала, что фотоаппарат краденый, а мне такие дела не нравятся. Я храню все это в подвале, в коробке. Вы за фотоаппаратом, значит, пришли? Хотите посмотреть?
— Если можно.
Клара встала, попросила Элинборг подождать и сходила в кухню за ключами. Они спустились в подвал, Клара отперла дверь и зажгла свет. В подвале оказалось несколько шкафов, набитых всякой всячиной — старая рухлядь, лыжи, палки, палатки, что-то еще. Элинборг заметила синий электромассажер и сифон.
— Сейчас найду, это где-то здесь, — сказала Клара, роясь в вещах. — Вот.
Она протянула Элинборг коричневую картонную коробку.
— Я сюда сложила все, что нашла у Гретара. Да у него, кроме этого фотоаппарата, ничего и не было.
Она открыла было коробку, но Элинборг ее остановила.
— Не надо ничего оттуда вынимать, — сказала она. — Там могут быть улики, нельзя их повредить.
Клара обиженно глянула на Элинборг и отдала ей коробку. В ней оказалось три детектива в мягкой обложке, перочинный нож, несколько монет и фотоаппарат — карманный «Кодак Инстаматик». Некогда, вспомнила Элинборг, это был очень модный подарок на Рождество и конфирмацию. Не бог весь что за вещица, особенно для такого фаната фотографии, каким, кажется, был Гретар, но явно свою роль исполняла исправно. Пленок нет. Эрленд просил ее обратить особое внимание на пленки — вдруг Гретар что-то оставил. Элинборг накрыла фотоаппарат носовым платком и перевернула его — в аппарате пленки тоже нет. И ни одной фотографии в коробке.
— А еще есть всякие склянки и бутылки, в них что-то налито, — сказала Клара. — Кажется, он сам проявлял пленки и печатал фотографии. Где-то у меня еще есть его фотобумага. Наверное, все уже испортилось, столько времени прошло, а?
— Думаю, вы правы, — согласилась Элинборг.
Клара решила еще порыться в шкафу.
— Вы у него в квартире пленок не видели? Вы не знаете, где он их мог хранить?
— Нет, не видела. Не знаю.
— А почему он вообще занимался фотографией?
— Не знаю, наверное, ему нравилось.
— А кого он снимал? Он вам фотографии свои не показывал?
— Нет, никогда. Я же говорила, мы мало общались. Не знаю, куда делись его отпечатки. От Гретара не было никакого толку, ничего путного никогда, — сказала Клара и пожала плечами, — кажется, я вам уже говорила.
— Если вы не против, я заберу эту коробку с собой, — сказала Элинборг. — Это ненадолго, мы скоро ее вернем.
— А что вообще происходит? — наконец спросила Клара, до этого момента интерес полиции к брату не удивлял ее. — Вы что, знаете, где он?
— Нет, — твердо, с нажимом повторила Элинборг. — Никаких новостей, увы.
