Утром я проснулась от того, что мой мобильный трезвонил на
всю комнату. Взяв трубку и потерев заспанные глаза, я недовольно произнесла:
– Слушаю.
В том, что это звонит Вадим, я не сомневалась, но в трубке
раздался незнакомый голос.
– Маша? Я прошу прощения, что звоню в такую рань, но я
не могу терпеть. Рука сама тянется к телефону. Мне до сих пор не верится, что
такая шикарная женщина, как ты, оставила мне свой телефон. Я уже на работе.
Бизнес – ужасная штука, не позволяет расслабиться. Как ты вчера добралась?
– Простите, кто вы? – спросонья не поняла я.
– Маша, это Николай.
Услышав имя клиента, я моментально подскочила и быстро
затараторила в трубку:
– Ах, Николай, пожалуйста, извини. Я еще не успела
проснуться. Ты даже не представляешь, как я рада твоему звонку. Я доехала как
обычно. Я часто ужинаю в “Метрополе”, там прекрасная кухня.
– Наверное, ты весьма состоятельная дама, потому что
там не только хорошая кухня, но и хорошие цены, – засмеялся Николай.
– Да, я не жалуюсь на бедность. Мой супруг был хорошо
обеспеченным человеком. После него осталось кое-какое состояние, на которое я
могу жить как хочется, не беспокоясь о завтрашнем дне.
– Я тоже люблю ужинать в дорогих ресторанах. Вчера у
меня был день рождения. Я встречал его в кругу сослуживцев и близких друзей.
– Надо же, а я не знала! В таком случае прими мои
поздравления, пусть даже с опозданием. А блондинка тоже твой близкий друг?
– Блондинка – это моя хорошая знакомая, – смутился
Николай. – Маша, я прошу прощения, но я не могу ждать. Давай сегодня
увидимся. Если хочешь, я могу подъехать к шести часам к твоему дому.
– Хорошо, я спущусь вниз. Кстати, ты будешь один или с
тем пренеприятнейшим типом, который ходит за тобой по пятам?
– Я буду один, – засмеялся Николай. Я улыбнулась и
быстро продиктовала свой адрес. Ровно в шесть часов я стояла у своего подъезда,
прижимая к груди изящную сумочку. На мне были зеленые сапоги из настоящей
крокодиловой кожи и зеленый бархатный костюм с воротником из норки. Через пару
минут к дому подъехал белоснежный лимузин, из которого вышел сияющий Николай. Он
держал в руках роскошный букет хризантем.
– Машенька, это тебе. Ты великолепно выглядишь.
Я улыбнулась, взяла цветы и села в машину. Николай посмотрел
на водителя и сказал:
– Боря, гони к Речному вокзалу. Водитель послушно
кивнул, и мы поехали.
– Я арендовал катер. Как ты посмотришь на то, чтобы
покататься по Москве-реке?
– Ты арендовал катер? – удивилась я и тут же
сделала равнодушное лицо. В конце концов, я ведь не жалкая медсестра из
государственной больницы, считающая гроши, а богатая вдова, знающая толк в
развлечениях.
– Конечно! Зачем нам посторонние люди? Я люблю речные
прогулки, только без посторонних людей. В Петербурге у меня есть личная яхта, и
я с удовольствием наведываюсь туда каждую неделю.
Приехав на Речной вокзал, мы перебрались на пришвартованный
к берегу катер. Капитан поприветствовал меня, и катер быстро помчался вперед. Я
стояла на корме и с удовольствием вдыхала холодный осенний воздух. Замерзнув,
мы с Николаем спустились в бар.
– Налей мне, пожалуйста, полный бокал текилы, –
попросила я. – А впрочем, можно обыкновенной русской водки.
– Маша, а ты рисковая девушка, – засмеялся
Николай.
– Просто я хочу расслабиться по полной программе. Жизнь
такая короткая штука, поэтому хочется запомнить каждый миг, ведь нам с каждым
днем остается все меньше и меньше, – грустно сказала я.
– О чем ты, Маша? Ты еще слишком молода для того, чтобы
думать о смерти.
– А я где-то слышала, что человек, едва родившись,
делает навстречу смерти первый шаг…
– Машенька, перестань, давай лучше выпьем с тобой
“Хеннесси”.
Я знала, что этот коньяк стоит целое состояние и, чтобы не
упасть лицом в грязь, быстро кивнула.
– Я люблю этот коньяк. Он очень мягкий. Ты угадал мой
вкус!
– Я рад, что смог тебе угодить.
Выпив “Хеннесси”, я почувствовала себя гораздо лучше. Войдя
в роль, рассказала Николаю, как тоскую о своем муже, которого конкуренты
взорвали в собственном джипе. Николай пожаловался на несложившиеся отношения в
семье, которая держалась благодаря детям. Через час, прихватив бутылку
шампанского, мы поднялись на палубу. Я прижалась к Николаю и зябко поежилась.
Еще не хватало простудиться: тогда все, кранты.
– Знаешь, сегодня я по-настоящему счастлив. У меня
никогда не было такой шикарной женщины, как ты, – прошептал Николай и
поцеловал меня в шею. – Все время я только и делал, что заботился о
благополучии своей семьи. Я имею три автомобиля: лимузин, “БМВ-850”, “Порше-911
Каррера”, ношу часы “Омега Симастер” и костюмы от Джанфранко Ферре. Я всегда
исполняю любые прихоти своей жены, которая надоела мне до чертиков постоянными
скандалами и воплями: “Дай!” Я человек очень сложный и противоречивый и, как
говорят мои друзья, не без тараканов в голове. Я участвую в акциях Гринписа,
занимаюсь благотворительностью, жертвую бешеные деньги на лечение
детей-инвалидов. У меня были и есть любовницы. Встречаясь с ними, я ненадолго
забываюсь, но потом наступает пустота. Страшная, жуткая пустота. Всю жизнь я
искал свою женщину. Я хотел, чтобы она была моего уровня, то есть прочно стояла
на ногах и знала цену заработанной копейке. Я хотел, чтобы она была образована
и умна, красива и обаятельна, а самое главное, чтобы она была настоящим другом,
понимающим меня, независимо от того, сколько денег я приношу в дом. Мне
кажется, такую женщину я нашел в твоем лице, Маша. Наверное, это судьба,
наверное, сам Господь сделал так, чтобы мы столкнулись с тобой в холле
“Метрополя” и ты рассыпала содержимое своей сумочки.
– Николай, прошу тебя, не торопи события. Мы еще
слишком мало знаем друг друга, чтобы говорить такие вещи.
Около десяти часов вечера мы вернулись на Речной вокзал.
Николай слегка приобнял меня и повел к лимузину. Сев в машину, мы долго
молчали. В глазах Николая читалась неподдельная горечь от того, что этот вечер
так быстро закончился.
– Сейчас я отвезу тебя на Чистые Пруды, – с
грустью сказал он, – и вернусь домой, а там…
Положив голову на плечо Николая, я нежно промурлыкала:
– Если у тебя есть желание, то ты можешь подняться ко
мне на чашечку кофе.
– Машенька, я сочту это за огромное счастье, –
обрадовался Николай и припал к моей руке.
