– А в чем же причина?
– Молодые, горячие, не сошлись характерами.
– Ты что, Машенька, замужем была? – удивилась баба
Люба.
– Была, только совсем недолго. Такой скоротечный брак.
Ладно, мне пора.
Я встала, посмотрела на раскрасневшихся девчонок и раздала
всем по сто долларов.
– Что это? – охнули они в один голос.
– Считайте, что это материальная помощь. Я же знаю, что
такое в нищете прозябать. Пусть маленькая, но радость.
Баба Люба принялась рассматривать стодолларовую купюру,
смахивая платком слезы.
– Баба Люба, ты что? – испугалась я.
– Машенька, ей-Богу. Кому скажешь, не поверят. Троих
внуков воспитала, а сто долларов первый раз в жизни в руках держу. Завтра деду
покажу, не поверит. Подумает, что на панель старая ходила, – засмеялась
она. – И что я с ними делать-то буду?
– В чулок положишь или в обменном пункте сдашь, –
дружно ответили девчонки.
– А возьмут?
– Еще бы, выхватят! – пробасил анестезиолог, пряча
деньги в карман.
Я спустилась к машине, достала из багажника бутылки, купленные
несколько дней назад, и принесла в ординаторскую.
– Это вам. Выпейте за мое здоровье. Распрощавшись с
бывшими сослуживцами, я посмотрела на Таньку.
– Таня, пошли спустимся в машину.
– Зачем?
– Прокачу по вечерней Москве.
– Я не могу. Я на работе.
– Работа не волк, в лес не убежит. Я заберу тебя ровно
на час.
– Пойди покатайся, – встряла баба Люба. –
Тяжелых в отделении нет. Девчонки присмотрят, ни за что не переживай. Танюша,
ты же, кроме метро и автобуса, ни на каком транспорте не каталась. Иди с Машенькой.
Танька встала и пошла со мной. Мы спустились вниз. Я открыла
переднюю дверь и пригласила подругу сесть. Танька села, не выражая никаких
эмоций. Я включила мотор и положила перед Танькой пачку сигарет с ментолом.
– Кури.
– Можно я буду курить свои? – тихо спросила она и
достала пачку “Магны”.
– Но ведь мои круче? – Я посмотрела в зеркало и
выехала за ворота больницы.
– Маша, извини и пойми меня правильно. Ты больна, я не
хочу рисковать.
– Понятно, – зло буркнула я и бросила свою пачку в
бардачок. Затем, перегнувшись через Таньку, показала ей, где находится
пепельница.
– Ты обиделась?
– Нет. Спид научил меня ни на что не обижаться. Я
привыкла к тому, что являюсь неполноценным человеком, или, проще говоря,
человеком второго сорта.
– Хочешь, я буду курить твои сигареты? – жалобным
голосом спросила Танька.
– Кури свои. Мне больше достанется, – выдавила я
улыбку, но она вышла какой-то неестественной.
Танька расслабилась и откинулась на спинку сиденья.
– Никогда не ездила в импортной машине!
– Я тоже стала ездить на такой совсем недавно.
– Откуда у тебя эта тачка?
– Я же сказала, что устроилась на работу.
– Я звонила тебе несколько раз, но по твоему адресу
живут совершенно другие люди.
– Квартира продана.
– Ты продала свою квартиру? Теперь понятно, откуда у
тебя деньги. Где ты теперь живешь?
– На Чистых Прудах. У меня трешка. Сто тридцать
квадратов. Приезжай в гости.
– Сколько квадратов?
– Сто тридцать.
– С ума сойти! Господи, да зачем тебе столько? И потом:
не могла же ты эту квартиру купить! У тебя же на окраине была хрущевка…
Я закурила сигарету и рассказала Таньке историю своего
знакомства с паханом. Слушая, Танька ни разу не перебила меня. Когда я
закончила, она с ужасом посмотрела на меня и почти шепотом произнесла:
– Маша, как ты можешь! Ты заражаешь невинных людей. У
них семьи, дети… Это не укладывается ни в какие рамки. Это так грязно! Ты
никогда такой не была! Ты всегда была безупречно чистой.
– Танька, не забывай, что раньше я была здорова, а
теперь больна. Я больна, пойми меня правильно. Больные люди отличаются от
здоровых. Почему я должна жалеть крутых мужиков, абсолютно уверенных в том, что
беда обойдет их стороной?! А может, я до сих пор не знаю, что больна? За
собственную глупость или удовольствие приходится кому-то расплачиваться
деньгами, а кому-то своим здоровьем. И почему я, молодая и красивая, должна
теперь страдать за чей-то пофигизм, а может быть, и подлость. Знаешь, вчера до
меня наконец дошла страшная истина. Мне никого не жалко потому, что никто не
жалел меня. Только по этой причине я стала секс-террористкой, как бы это ни
было прискорбно. Я получаю большие деньги за то, что должна награждать
смертоносным вирусом своих половых партнеров. В этом нет моей вины. В конце
концов, они могли бы предохраняться с помощью презервативов. Пойми, мне уже
нечего терять. Мне стало нечего терять с того самого момента, когда анализы на
спид Дали положительный результат. Я решила мстить мужикам за то, что они в
поисках удовольствия не желают пользоваться резинкой. Я никогда не считала и не
считаю себя падшей женщиной – просто мне однажды не повезло. Ты прекрасно
знаешь, что до Ильи у меня был один-единственный мужчина, да и тот исчез из
моей жизни почти сразу. Знаешь, что я испытала от вчерашней встречи?
Удовольствие. Я играю с огнем и хочу заразить всех клиентов, которых мне будет
поставлять Вадим.
– Но ведь эти клиенты могут тебе отомстить? сказала
Танька.
– Пахан обеспечивает мне надежную охрану. Знаешь, когда
я услышала это предложение, то моментально порвала с Ильей. А затем полезла в
кошелек и не нашла там ничего, кроме пятидесяти рублей. В холодильнике лежало
пять яиц. У меня не было выбора. Я всегда мечтала поставить своей маме памятник
из настоящего черного мрамора. Я хотела, чтобы на памятнике было высечено ее
красивое лицо. Ее длинные скулы, огромные глаза и роскошные волосы. И чтобы там
были написаны слова, идущие из глубины моего сердца: “Безумно люблю, страшно
скорблю, невыносимо страдаю и ужасно тоскую. Твоя дочь”.
