Он забрался в кабину, сел на свое пилотское место и повернул какой-то тумблер. Послышался мягкий звук заработавшего электромотора, и массивная, семь футов на семь, дверь отсека отошла от фюзеляжа, поднялась вертикально и застыла над корпусом машины. Прежде, чем фиксирующие замки щелкнули, Стерджис был уже на палубе, отгороженный от зловещего грузового зева лишь массивной фигурой Питта.
В течение нескольких секунд после того, как люк открылся, Питт не спешил приблизиться к машине, стоял и ждал. Стерджису показалось, что прошла целая вечность; пилот старался не дышать — он целиком обратился в зрение и слух. Слышны были только шлепки океанских волн, ударявших в массивный борт «Титаника», да ветер противным баском гудит в корабельной надстройке. Из-за двери гимнастического зала доносился едва различимый перелив нескольких одновременно звучащих мужских голосов. Не услышав ожидаемых скрипов, шороха одежды или каких-либо иных звуков, которые выдали бы присутствие в отсеке человека, Питт ловко забрался внутрь.
Слабый внешний свет здесь переходил в полутьму. Питту было не по себе при мысли, что его фигура великолепно очерчена на фоне светлого дверного проема. При первом взгляде ему показалось, что отсек совершенно пуст. В этот момент кто-то сзади осторожно похлопал его по спине. Резко обернувшись, Дирк Питт увидел, как Стерджис молча протягивает руку, указывая на брезент, в котором при желании могла быть увидена человекоподобная фигура.
— Час назад перед вылетом я самым аккуратнейшим образом сложил этот брезент, — шепотом произнес пилот.
Нагнувшись, Питт одним резким движением левой руки дернул брезент на себя. Правой рукой он направлял кольт на угадываемую человеческую фигуру.
На полу грузового отсека, как Питт и предполагал, лежал человек. На нем была теплая всепогодная куртка. Глаза у мужчины оказались приоткрыты, выдавая состояние комы; создавалось впечатление, что состояние это было неким образом сопряжено с большой кровавой ссадиной чуть ниже линии волос.
Стерджис стоял, не в силах пошевелиться. Он только шумно дышал да часто моргал, пытаясь получше разглядеть в густеющих сумерках жуткую картину. Пилот в недоумении почесал подбородок и отчетливо покачал головой, давая тем самым понять, что представшая перед глазами сцена решительно не укладывается у него в голове.
— Боже ты мой, — протянул едва различимым шепотом Стерджис. — Ты хоть знаешь, кто это такой?
— Более чем хорошо знаю, — ровным голосом сказал Питт. — Эту женщину зовут Дана. Дана Сигрем.
Глава 58
Внезапно небо над палубой «Михаила Куркова» вдруг сделалось очень темным. В вышине медленно проплывали огромные черные облака, которые, как пологом, закрыли звезды, появившиеся к этому времени над Атлантикой. Ветер вмиг сделался ураганным, скорость его перевалила за сорок миль в час. Стремительные порывы сминали и расшвыривали гребни волн, гнали обильную соленую пену на северо-восток.
В рубке управления советского судна был сущий рай:
тепло и очень уютно. Пароткин следил за изображением «Титаника» на экране радара, из-за плеча выглядывал Превлов.
— Когда я только был назначен капитаном на этот корабль, — сказал Пароткин тоном учителя на уроке перед школьниками, — я был уверен, что буду заниматься исключительно исследовательскими программами, ну, может быть, еще время от времени — инспекционной деятельностью и в тот момент не поверил бы, если бы мне кто сказал, что придется иметь дело с военными и осуществлять военные операции.
Превлов остановил жестом собеседника.
— Пожалуйста, капитан, давайте с самого начала договоримся, что ни вы, ни я не будем впредь произносить таких слов, как «военная», да вдобавок еще и «операция». Нигде и никогда. Тем более, что то небольшое, так сказать, предприятие, которое предстоит нам с вами, это ведь, по существу, вполне легальная гражданская трансакция, известная в капиталистическом мире под названием «смены руководства».
— Неприкрытое пиратство — ближе к истине, — заметил в свою очередь Пароткин. — Да и потом, если уж вы настаиваете, чтобы мы употребляли термины экономики, как тогда прикажете именовать те десять судов, которые с вашего соизволения были прибавлены к «Михаилу Куркову»? Выходит, что они — это как бы преображенные держатели акций, так, что ли?
— Лучше даже не говорить «суда», поскольку суда зачастую бывают и военными, а как-нибудь помягче. Гражданские суда, например.
— Еще бы… И каждое вооружено до зубов.
— Насколько я знаю, в международном праве нет такого пункта, который бы запрещал экипажу гражданского судна иметь при себе некоторое количество вооружения.
— А если бы даже и был такой пункт, вы бы сумели, я нисколько не сомневаюсь, найти какую-нибудь юридическую лазейку, чтобы нарушить этот пункт на вполне законном, как принято говорить, основании.
— Не надо, капитан, не надо все усложнять, — Превлов дружески хлопнул Пароткина по спине. — К исходу сегодняшнего вечера мы оба уже будем Героями Советского Союза.
— Если не будем убиты, хотите вы сказать, так? — не сбиваясь на панибратский тон, официальным голосом уточнил Пароткин.
— Успокойтесь, пожалуйста, капитан. Нами разработан безукоризненный план. А тут вдобавок и сама природа пришла нам на помощь. После того, как принимавшие участие в спасении «Титаника» суда ушли, задача еще более упрощается.
— А «Жюно»? Забыли про него? Или, что же, вы полагаете, что капитан ракетного крейсера будет тактично сохранять дистанцию, спокойно наблюдая за тем, как мы с вами подходим к «Титанику», берем его на абордаж и принимаемся там все крушить?
Превлов чуть приподнял рукав и посмотрел на свои часы.
— Через… через два часа и двадцать минут ровно одна из наших атомных подводных лодок всплывет в ста милях к северу отсюда и будет передавать в эфир сигналы бедствия, назвавшись судном «Лагуна Стар». Безобидным грузовым судном сомнительного порта приписки.
— И вы уверены, что «Жюно» клюнет? Что он бросит подопечный «Титаник» и устремится на помощь неизвестно кому?
— Видите ли, капитан, вам это должно быть лучше известно. У американцев так принято. Они всегда идут на выручку, если только слышат сигналы о помощи, — сказал Превлов с чувством некоторой даже гордости, словно некоторая толика заслуги в таком поведении американских кораблей принадлежала лично ему, Превлову, капитану советской разведки. — У них развит комплекс Доброго Самаритянина. Да, я ни на секунду не сомневаюсь, что как только «Жюно» услышит сигнал бедствия, он тут же пойдет на помощь. Крейсеру придется идти, поскольку из четырех судов, находящихся в районе, «Титаник» даже и не рассматривается: ему, дай Бог, самому не утонуть. А оба буксировщика тут едва ли будут полезны. Стало быть, остается один только «Жюно», один на триста миль в округе.
— Но ведь наша подлодка должна будет вовремя нырнуть. И не получится ли так, что «Жюно» не дойдет еще до места, а подлодка уже скроется под водой, и на радарном экране ракетоносца ничего не останется?
