Питт развернул мини-субмарину, направив ее нос прямо на опору, затем отвел ее назад и одновременно погрузил на глубину пятнадцати футов. Нажимая то одну, то другую кнопку на панели управления манипуляторами, он опускал керноотборник, пока тот не вытянулся строго горизонтально перед носом подводного аппарата, напоминая средневековое рыцарское копье. Упершись ногами в металлическую плиту палубы, Питт пробормотал:
— О'кей, «Баджер», давай-ка посмотрим, как ты кусаешься! — и дал «полный вперед».
Блестящий красный батискаф двинулся вперед, рассекая воду и быстро набирая скорость. Расстояние до опоры было невелико. Керноотборник гулко ударил в бок стальной опоры со всей силой инерции массивного подводного аппарата. У Питта перехватило дыхание, когда его швырнуло вперед, но он не останавливал «Баджер», пока тот не уперся в пилон всем носом. После этого Питт дал «полный назад», «Баджер» попятился от опоры, а Питт все пытался разглядеть что-нибудь сквозь тучу воздушных пузырей. Бур с металлическим скрежетом нехотя вылез из стальной обшивки опоры. В непрозрачной взбаламученной воде Питт различил все же, что бур по-прежнему торчит перед «Баджером», и вздохнул с облегчением. Как он и надеялся, инерция тяжелого и быстрого аппарата помогла керноотборнику проткнуть пилон, образовав дыру восьми дюймов в диаметре.
Питт чувствовал себя, как сержант Эзра Ли на «Черепахе». Этот доброволец времен Войны за независимость пытался на маленькой деревянной субмарине конструкции Дэвида Бушнелла потопить британский военный корабль — незаметно просверлить в его борту отверстие и заложить туда мину. Попытка не удалась, но «Черепаха» навсегда осталась в истории как первая подводная лодка, которую использовали в военных целях. Конечно, у Питта на «Баджере» было бесспорное преимущество перед «Черепахой» — мощные двигатели. Пользуясь этим, Питт отвел подводный аппарат на двадцать футов назад, чуть изменил глубину и снова бросился в атаку на опору. И снова бур керноотборника пробил внешнюю стенку пилона и оставил в ней аккуратную круглую дыру, в которую тут же хлынула вода.
Безумный план Питта, хоть и был крайне груб, имел некий оттенок гениальности. Питт решил, что если предотвратить старт ракеты никак невозможно, то, может быть, существует способ изменить направление ее полета. Если разбалансировать платформу, то ракета, возможно, наклонится и полетит не по расчетной трассе. Полет намечается короткий, поэтому система управления не успеет полностью скомпенсировать отклонение и ракета уйдет в сторону от заданной цели — возможно, на несколько миль. Не могло быть никаких сомнений в том, что в момент старта ахиллесовой пятой платформы являются кормовые опоры. Ракета стоит вертикально у самого края кормы, и «Одиссей» должен очень точно поддерживать баланс, чтобы справиться с неравномерным распределением массы по длине платформы. Действующая система регулировки дифферента и крена использует для поддержания устойчивости балластные цистерны в понтонах и пилонах и оперирует шестью большими насосами. Если затопить кормовые пилоны, есть шанс нарушить устойчивость палубы и пускового стола. Чтобы создать заметный дисбаланс, Питт должен был выиграть отчаянный поединок с балластными насосами.
Раз за разом Питт отгонял батискаф назад и вколачивал бур в стенку опоры. Его бросало и швыряло по рубке, будто на взбесившейся карнавальной карусели. Сорванное с креплений электронное оборудование с каждым ударом летало взад и вперед, с грохотом билось и врезалось куда попало. Носовая часть батискафа вскоре покорежилась от многочисленных столкновений со стальной стенкой опоры, и внутрь через разошедшиеся швы стала тоненькими струйками просачиваться соленая вода. Питт ничего не замечал. В момент, когда неумолимо истекали последние секунды до старта, его меньше всего беспокоил риск, которому подвергался он сам и его подводный аппарат. Питт еще раз бросил «Баджер» на опору и, как неистовый москит, проткнул в ее «коже» очередную дыру — но вместо того, чтобы сосать кровь, впустил внутрь воду.
После десяти с лишним ударов по опоре правого борта Питт развернул искалеченный «Баджер» и погнал его на опору левого борта. Он бросил взгляд на часы и прикинул, что до старта осталось меньше двух минут. На полном ходу, с разгона он врезался во вторую опору и загнал бур по самое основание, еще сильнее помяв при этом нос подводного аппарата. Вода в кабину полилась сильнее, но Питт не обратил на это никакого внимания, хотя под ногами уже вовсю плескалась соленая лужа. Готовясь к следующему удару, он на миг подумал, что, может быть, его попытки смахивают на бессмысленный подвиг Дон Кихота, пусть подводного, атакующего мельницу.
Питт не мог этого знать, но первый же его удар по правой опоре запустил один из балластных насосов. По мере того как росло число отверстий и увеличивалось количество втекающей воды, в дело включались все новые насосы, пока наконец не заработали все шесть. Насосы работали в основании опор, погруженных в воду футов на сорок. Автоматическая система балансировки легко удерживала оба понтона платформы на одном уровне, возможности же поддержания баланса корма — нос были ограниченны. Уровень воды в кормовых опорах стремительно повышался, и вскоре кормовые балластные насосы уже не справлялись с последствиями действий Питта. Корма платформы начала погружаться, перед автоматической системой стабилизации встала сложная проблема. В нормальных условиях система скомпенсировала бы дифферент на корму тем, что затопила бы часть носовых цистерн и немного увеличила общую глубину погружения платформы. Но платформа находилась в стартовом положении и была уже притоплена до положенной глубины. Компьютер «знал», что если опустить платформу еще ниже, возникнет риск повредить низко висящий рассекатель пламени. За пару наносекунд компьютерная программа проверила свою программную логику, уточняя приоритеты. Был получен ответ, не допускающий двойного толкования. В ходе предстартового отсчета система стабилизации должна в первую очередь поддерживать стартовую глубину платформы. В результате было принято решение игнорировать погружение кормовых опор.
58
До момента старта оставалось меньше двух минут, когда в центре управления запуском на «Когурё» замигала красная лампочка. Мгновение инженер в очках изучал предупреждающий сигнал системы стабилизации платформы, затем записал что-то и поспешно шагнул к Лину:
— Мистер Лин, получено предупреждение системы стабилизации платформы.
— Каково отклонение? — быстро спросил Лин.
— Дифферент на корму, три градуса.
— Это несущественно, — отмахнулся Лин и, повернувшись к стоявшему рядом Тонджу, пояснил: — Небольшое отклонение, вплоть до пяти градусов, не дает повода для беспокойства.
Тонджу уже почти чувствовал на губах вкус победы. Поворота назад быть не могло.
— Не останавливайте запуск ни при каких условиях, — негромко прошипел он, обращаясь к Лину. Старший инженер, стиснув зубы, кивнул и снова нервно уставился на видеоэкран, где в ожидании старта стояла мерцающая ракета.
Рубка «Баджера» превратилась в жуткую мешанину из инструментов, компьютерных деталей и кусков обстановки, которые при каждом рывке мини-субмарины вместе с водой летели вперед или назад. Питт, неизвестно в который раз посылая аппарат на опору, как будто не замечал окружающего разгрома. Морская вода доходила ему уже почти до колен, когда он ринулся вперед в очередной раз и прислушался, ожидая звука, с которым бур протыкал стальную оболочку опоры. Его резко швырнуло вперед, и в который уже раз он ощутил запах горящей проводки — морская вода вызвала замыкание еше в одном электрическом устройстве. Бесчисленные тараны превратили подводный аппарат в жалкое неповоротливое подобие прежнего «Баджера». От ударов закругленный нос сплющился и практически лишился своего покрытия — блестящей красной краски. Керноотборник был погнут и перекручен, как солодковый корень, и едва держался на искореженных скобах. Внутри было то же самое — свет мигал, уровень воды неумолимо поднимался, водометные двигатели отказывали один за другим. Питт слушал стоны и хрипы подводного аппарата и чувствовал, как жизнь понемногу покидает машину. Он попытался в очередной раз дать задний ход и отойти от опоры, как вдруг до его ушей донесся новый звук — высоко над головой Питта родился низкий гул, напоминавший шум стремительного потока.
