— Если не ошибаюсь, мы с тобой не так давно видели мраморную гробницу Цендиня Боржина.
— Но если в каменном святилище в каменном надгробии покоится Цендинь, то в мраморном саркофаге в центре...
— Вы правы, мой чрезвычайно догадливый друг. В мраморном саркофаге лежит тело Чингисхана.
После захода солнца они присоединились к ламе и монахам, собравшимся в одном из гэров на ужин, очень скромный, как, впрочем, и завтрак, и обед. Состоял он из овощного супа с вермишелью и пиалы землисто-черного чая. Монахи ели в почтительном молчании, на изредка бросаемые ламой короткие вопросы отвечали исключительно кивками. Питт тайком изучал лица высохших монахов, двигавшихся со стоической грациозностью. Большинству давно перевалило за шестьдесят, их умудренные глаза ярко сверкали среди глубоких морщин, избороздивших лица. Все монахи были гладко выбриты, за исключением послушника, голову которого венчала густая шевелюра. В два приема проглотив еду и чай, он повернулся к Питту с Джордино и с улыбкой бесцеремонно пялился на них, пока остальные заканчивали ужин.
После ужина Питт и Джордино вместе с монахами перешли в храм посмотреть вечернюю молитву и только потом удалились к себе, в здание склада. Разгаданная тайна местонахождения усыпальницы Чингисхана полностью овладела мыслями Питта — теперь ему хотелось как можно быстрее вернуться в Улан-Батор. Готовясь ко сну, он пододвинул раскладушку поближе к дверному проему.
— Уже не можешь спать в закрытом помещении? — поинтересовался Джордино и тихо рассмеялся.
— Не в этом дело, — ответил Питт. — Есть у меня кое-какие причины для беспокойства.
— Для меня предметом для беспокойства может быть только отсутствие сносной пищи. Почти неделю голодный хожу. Начинает надоедать, — недовольно проворчал Джордино, забираясь под одеяло.
Питт снял с одной из полок открытую коробку, набитую благовониями, четками и другими атрибутами для буддийской молитвы. Минут пять он зачем-то возился с ней, затем погасил керосиновую лампу и присоединился к Джордино — залез под одеяло и быстро уснул.
Непрошеный гость явился сразу после полуночи. Тихо ступая, он слегка приоткрыл складскую дверь и вместе с тонкой струйкой лунного света бочком пролез в образовавшуюся щель. Он чуть подождал, пока его глаза не привыкнут к полутьме, затем двинулся к кровати, стоявшей неподалеку от двери. Приближаясь к ней, он случайно задел ногой валявшийся на полу крошечный колокольчик для молитвы, и тот слабо звякнул. Негромкий отголосок от слабого металлического звука разнесся по комнате. Пришелец застыл на месте, долго стоял не двигаясь и даже не дыша. Потом все снова стихло. Шли секунды, до ушей его доносился шорох и дуновение ветра.
Человек медленно опустился на пол, пошарив руками, нащупал колокольчик, осторожно, мягкой рукой отодвинул его в сторону. Пока он это делал, костяшки его пальцев скользнули по второму колокольчику. Он и его убрал с дороги, после чего снова двинулся к кровати. Он уже мог разглядеть фигуру спящего человека, неподвижно лежавшего под одеялом. Встав над ним, он вытянул из-под полы своей накидки длинный двуручный меч, поднял его над кроватью, крепче сжал ладонями рукоять и нанес хлесткий смертельный удар. Лезвие вспороло одеяло чуть ниже подушки, там, где должна была находиться шея.
Человек снова застыл. Его смутила легкость, с какой лезвие вошло в жертву. Он не почувствовал сопротивления костей, не услышал их треска. Не раздалось ни хрипа, ни бульканья крови в горле умирающего. Напротив, меч, описав дугу, разрезал одеяло, матрас, холстину кровати и впился в деревянный пол. Незадачливый убийца, изумленный и одновременно напуганный, никак не мог понять, что же случилось, а когда все же понял, то было уже слишком поздно.
Питт, стремительно вскочив с кровати, стоявшей ярдах в десяти, набросился на него. Несостоявшийся киллер был хорошо виден на фоне лунного света, падавшего в открытую дверь, и представлял для Питта отличную мишень. В руках Питт сжимал острую штыковую лопату, найденную им на складе и припрятанную под раскладушкой. В шаге от кровати, где под одеялом лежали только взбитые подушки, Питт занес руку и сильно ткнул лопатой в темный силуэт.
Пришельцу оставалось только защищаться. Заслышав шаги Питта, он выдернул меч из доски и принялся вращать им над головой, а затем, когда шаги стали приближаться, наудачу, поскольку в темноте не мог видеть Питта, полоснул им воздух, ориентируясь по звуку. Однако и сейчас он безнадежно опоздал.
Питт опередил его. Пока убийца готовился нанести последний удар, из мрака вдруг вылетела лопата, и острие ее вонзилось ему в предплечье. Послышался хруст костей и треск разрываемых связок, а затем раздался душераздирающий крик боли, эхом пронесшийся по всему поселку.
Меч вылетел из руки незваного гостя и со звоном упал на дощатый пол. Зажимая ладонью рваную рану, он на подкосившихся ногах попятился к выходу. Питт еще раз ткнул его лезвием лопаты, но странному гостю удалось отшатнуться в сторону. Их разделяла кровать, Питт сделал еще один выпад и снова попал, на этот раз в живот нападавшему. Тот согнулся и, повернувшись, побежал к двери. Третий выпад Питта пришелся в центр позвоночника, а четвертый — в левую ногу, в середину икры. Последний оказался самым сильным.
Нападавший снова взревел от боли, зашатался, потерял равновесие и рухнул лицом вниз. В падении он продолжал сжимать рукой рану на предплечье, потому и не смог вытянуть ее вперед. Он не увидел в темноте высокий тяжелый колокол и со всего размаху ударился об него лбом. Питт услышал щелчок и хруст, напоминавший треск разламывающейся бейсбольной биты, и последовавший за ним стук тела, упавшего на пол.
Джордино материализовался рядом с Питтом, обошел кровать и распахнул дверь. В ярком свете полной луны они увидели лежавшее на боку безжизненное тело непрошеного гостя с неестественно вывернутой головой.
— Перелом шейных позвонков, — констатировал Джордино, наклоняясь над убитым.
— Легко и быстро отделался. Нам с тобой он приготовил кое-что поинтереснее. — Питт приставил к стене свое оружие и подобрал с пола двуручный самурайский меч.
На дорожке, ведущей к складу, замелькали огни, и вскоре на крыльце собралась небольшая толпа монахов с керосиновыми лампами в руках. Первым поднялся старый лама.
— Мы слышали крики, — заговорил лама, затем посмотрел вниз и увидел лежавшее у его ног тело. В пламени ламп ярко сверкала кроваво-красная накидка незваного пришельца. Даже Джордино изумился, разглядев на умершем облачение, характерное для буддийских монахов, представителей учения, отвергающего насилие. Лама сразу узнал и черные волосы, и юношеское лицо монастырского послушника.
— Цэноуи, — сказал лама бесстрастным голосом. — Он умер.
— Он пытался убить нас, — проговорил Питт, протягивая меч и показывая на разрубленные подушки и одеяло на кровати. — Я ткнул его лопатой, он поскользнулся и упал. Падая, ударился головой о колокол и сломал шейные позвонки. Подозреваю, если его обыскать, мы найдем на нем и другое оружие.
