– Ладно, давай его сюда, – бросил он секретарю. – Все равно не дашь спокойно поесть.
Поклонившись, тот ужом выскользнул за дверь, и через секунду человек, нетерпеливо мерявший ногами приемную, предстал перед бароном.
– Господин наместник, – взволнованно начал он. Барон Бринсен узнал в визитере капитана гарнизона города Ветты. – Господин барон, я привез дурные вести. Ветта и Римая взяты повстанцами.
– Что?! – вскочил барон, багровея. – Что вы сказали? Взяты?! Да как вы допустили это?!
– Позвольте объяснить…
– Не желаю ничего слушать! Кучка оборванцев захватила хорошо укрепленный гарнизон, а его капитан придумывает какие-то оправдания! Стража! В карцер его!
– Если вам угодно будет арестовать меня, я к вашим услугам, – проговорил побледневший капитан. – Но сначала все же позвольте мне сказать. Это была не кучка оборванцев, а хорошо вооруженная и дисциплинированная маленькая армия. У них было по меньшей мере в два раза больше людей, часть жителей города перешла на их сторону. Им открыли ворота, на нас стали нападать с тыла. Я послал за помощью в Римаю, но гонец пропал бесследно. Мы дрались до последнего, но исход боя был ясен, и я предпочел спасти остатки людей. По дороге сюда мы миновали Римаю. Она еще сопротивлялась, но крепость уже горела. Теперь, если вам угодно, отправьте меня в тюрьму или накормите. Я не ел уже двое суток.
Бринсен махнул рукой, отпуская солдата.
Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как в Гоун – столицу южных и восточных провинций Ор-Сите – начали поступать первые донесения о появившихся неизвестно откуда вооруженных отрядах орситанцев. Они разбивали альгавийские гарнизоны в крупных поселках, нападали на хорошо охраняемые альгавийские обозы со снаряжением, оружием и продовольствием. Но до сих пор они не решались брать города. Если они настолько окрепли и осмелели, их непросто будет остановить.
«Так они, поди, и до Гоуна доберутся», – с тревогой подумал барон.
Барон Бринсен, наместник императора в южной столице, по возможности старался не докладывать об этих неприятностях в Вазар, пытаясь справиться своими силами. Столица – осиное гнездо, достаточно допустить оплошность, и можно распрощаться с должностью. Терять свое кресло Бринсен не хотел. Но посланные против восставших отряды орситанской армии или вовсе не находили мятежников, или упускали их. После того как на сторону противника переметнулось несколько хорошо вооруженных дивизий, Бринсен избегал полагаться на орситанские части. А альгавийских войск на юге и востоке пока было немного.
Анализируя донесения и подкупая всех, кого только можно, Бринсену удалось установить, что ядро партизанской армии составляют «отказники» во главе с кавалерийским капитаном Донном Вельгисом. Остальная масса была добровольцами. Силы восставших были не так уж велики, они навряд ли превышали двадцать тысяч человек, да еще и были разделены на десяток отрядов. Но именно эта малочисленность и раздробленность позволяла им легко уходить от погони и теряться в степях. Отряды партизан были очень подвижны. Насколько мог судить Бринсен, в основном это была кавалерия (где они взяли столько хороших лошадей?), а вся пехота перемещалась исключительно на повозках.
Теперь, когда мятежники принялись за города, пришлось отправить обстоятельный доклад в Вазар. Вопреки опасениям Бринсена оттуда прислали не нового наместника, а войска – стотысячный корпус Колониальной армии Аль-Гави под командованием знаменитого генерала Стайка.
– По морям стало совсем невозможно плавать, – пожаловался за завтраком генерал, статный мужчина с роскошными усами и безупречной выправкой. – Эти пираты совершенно обнаглели! Нападают даже на хорошо охраняемые караваны. Они фактически блокировали Илар и Щук и прямо-таки осадили Дундрут. Представляете, барон, они обстреляли наши фрегаты, хотя видели, что нас много и мы отлично вооружены! Этот беспредел давно пора прекратить!
– Такое впечатление, что они сговорились с моими партизанами, – подтвердил барон и вдруг застыл. – Сговорились?!
Генерал поднял голову, как собака, почуявшая дичь.
Гарнизон оказал упорное сопротивление. Альгавийцы были обречены и наверняка сами понимали это. И несмотря на то что укрепления горели, что силы нападавших явно превосходили их по численности, что в осажденном гарнизоне не было ни еды, ни воды, ни боеприпасов, все равно альгавийцы задыхались в дыму, падали под пулями и саблями, но сопротивлялись до последнего.
Донн рукавом отер пот, стекавший по лицу. Сегодня он, наверное, раз десять водил людей в атаку через разрушенные внешние укрепления крепости. Наконец был взят и этот гарнизон. Вельгис довольно сухо поздравил своих офицеров.
– Видать, здорово по вкусу им наша земля пришлась, – кивнул один из них на дымящиеся развалины.
– Альгавийцы – достойный противник, – согласился Донн. – В отваге и воинской доблести им не откажешь.
В этот момент он завидел приближающуюся Лесси. Брат с трудом поддался на ее уговоры и уступил, только когда понял, что упорство сестры ничуть не меньше его собственного. Он возвел девушку в ранг личного адъютанта и гонца. Верхом на своей любимице Карн Лесси (конечно, не она одна) обеспечивала связь командора с остальными отрядами. Донн знал, что в случае погони Лесси всегда сумеет уговорить свою лошадку скакать быстрее. Сейчас она должна была возвращаться от Ронтона.
– Привет. – Девушка легко спрыгнула с седла и поцеловала брата.
– Что у Мариса?
– Сюрприз, – улыбнулась Лесси. – Он собирается ехать к тебе с чем-то важным и жутко таинственным, мне не сказал, но просил дождаться его здесь, сказал, завтра будет.
– Хм, – удивился Донн. – Не больно-то похоже на нашего Мариса, правда?
Лесси опять улыбнулась и пожала плечами.
– Подождем до завтра, – философски заметила она.
Ронтон привез к командору очень своеобразного человека. Невысокого роста, кряжистый, очень мощный, в нелепом колпаке и куцей курточке, он к тому же явно не умел ездить на лошади и с опаской относился к каждому ее движению. Несмотря на кинжал за поясом и грозно нахмуренные мохнатые брови, он выглядел так комично, что Вельгис с трудом удержал улыбку. Марис же, казалось, не обращал на внешность спутника ни малейшего внимания. Сохраняя полную невозмутимость, он помог гостю слезть с лошади и подвел его к командору.
– Это Эл Кабор, посланник восточных горцев, – представил он. – А это командор Донн Вельгис.
Командор уважительно пожал протянутую руку.
Обитатели Восточных гор, рассказал Эл Кабор, люди хоть и дикие, но очень ценят собственную автономию. А потому чрезвычайно озабочены тем, как жестко Кузар Великий принялся «наводить в Ор-Сите порядок» (именно так провозглашалось на каждом углу). Горцы не желали лишаться вековых привилегий и вольной жизни, но их-то как раз и не спрашивали. Тогда они решили оказать сопротивление новой власти. Но узнали, что это уже делают другие люди, и решили объединить усилия. К Донну Вельгису был послан их лучший военачальник.
