– Посмотрите на себя, на что вы похожи!
– Я… Виноват, сэр.
– Итак, давайте все четко выясним. Помимо официальных контактов с Элис Фэнкорт по заявлению о пропаже ребенка, вы с ней не общались, так?
– Так, сэр.
– И вы не путались с ней?
– Нет.
Ну это уж слишком.
– Еще и месяца не прошло, как она родила.
– А до того, как она родила? Или забеременела?
– Сэр, я знаком с ней лишь неделю.
Неужели это и впрямь было только в прошлую пятницу? По ощущению – раньше. Саймон ехал за записью с камеры видеонаблюдения, нужной для расследования дела об исчезновении человека, которым занималась бригада Чарли. Констебль Робби Микин по рации запросил наряд в усадьбу «Вязы», на Рондсли-роуд. «Женщину зовут Элис Фэнкорт. Говорит, у нее похитили ребенка». Саймона зацепило совпадение. Он проехал мимо «Вязов» всего двадцать секунд назад и обратил внимание на ажурные стальные ворота с коваными буквами: «Вя» на левой створке, «зы» – на правой.
«Элегантно. Не то что эти крашеные деревянные указатели», – подумал Саймон. «Я тут рядом. Займусь», – ответил он на вызов. Хоть и не хотелось взваливать на себя еще одно дело, когда в его сейфе их и так с избытком, Саймону было совестно не отозваться, раз уж он на месте. Ну и потом – ребенок.
Саймон съехал на обочину, развернулся и двинулся в обратную сторону. Не успев толком дать газу, он вновь оказался у кованых ворот.
Длинная аллея, в конце – высокое белое здание в просвете между деревьями и какая-то постройка вроде сарая. Перед сараем – небольшая мощеная площадка, под нависшими ветвями две машины: «БМВ» цвета «синий металлик» и бордовая «вольво», которой на вид можно было дать лет сто.
Саймон в нетерпении барабанил пальцами по рулю, дожидаясь просвета во встречном потоке, чтобы свернуть в аллею, и тут сквозь помехи вновь раздался голос констебля Микина:
– Уотерхаус?
– Ну.
– Ты там один?
– Ага.
– Слушай, тебе это понравится. Сейчас звонил муж той дамочки. Он считает, что ребенка не похищали.
– Это как?
– Ребенок находится дома. Это-то они оба признают. Но муж считает, что именно этого младенца он видел в родильной палате, а жена утверждает, что был еще другой.
Микин гоготнул.
– Мать твою! – выругался Саймон.
– Поздно, ты уже взялся.
– Сволочь ты, Микин.
Наконец дорога освободилась, и Саймон пересек встречную полосу. Но сворачивать в «Вязы» ему уже расхотелось. Ну почему он не оставил этот вызов патрульным? Слишком он сознательный, себе в убыток. Похищенный младенец – серьезное дело, но если баба заявляет, что ее малыша подменили, это уже совсем другой коленкор. Саймон не сомневался, что нарвался на основательную мороку. Наверняка окажется, что Элис Фэнкорт – одурелая от гормонов домохозяйка, встала не с той ноги и решила загубить день всем на свете.
А какую гору бумаг придется извести! Неважно, что заявление гражданки абсурдно. В нашу эпоху «этичной регистрации правонарушений» фиксируется любая чепуха. Заводят дело под новым номером, назначают ответственного сержанта, который должен поручить расследование кому-нибудь из детективов; так полиция делает вид, будто серьезно относится к каждому члену общества. Чего, естественно, и близко нет.
Но не бумажная волокита удручала Саймона. Тут-то он был в своей стихии: на стажировке, едва придя в полицию, он регистрировал вещдоки. Куда больше его смущали нелепые, а часто и жуткие сцены человеческой комедии, с которыми постоянно приходилось сталкиваться по долгу службы. Во многих ситуациях, где требовалось его присутствие, Саймону было неловко, а успешнее всего он работал, если размышлял в одиночестве или наедине с кипой папок. Словом – подальше от других людей с их шаблонными суждениями.
– Да, и вот что, – послышался в динамике голос Микина.
– Ну?
Еще какая-нибудь подлянка.
– Адрес этих «Вязов» отмечен в базе, по нему кое-что есть.
– А именно?
– Просто сказано: смотри дело номер такой-то.
Вздохнув, Саймон записал номер, продиктованный Микином. Придется потом проверить.
Он поставил машину рядом с «БМВ» и побитой «вольво», отметив про себя, что первое авто завалено сухой листвой, а у «вольво» только два листка на капоте – красный и землисто-желтый. Через пару секунд Саймон уже звонил на крыльце. Массивная деревянная дверь казалась непропорционально толстой по отношению к ширине. Дом-дворец с идеально симметричным квадратным фасадом. Его стерильная белизна напомнила Саймону старую журнальную заметку про ледовый отель. В этом нарочитом совершенстве было что-то отталкивающее, и Саймон постарался углядеть какую-нибудь трещинку или скол. Бесполезно. Белая краска на стенах и оконных рамах лежала безукоризненно.
Дверь Саймону открыл гладко выбритый худощавый молодой человек в клетчатой рубашке и джинсах. Ниже Саймона на пару дюймов – в дверях огромного дома он казался еще меньше. Светлый шатен с шикарной прической. Саймон подумал, что такое правильное лицо должно нравиться женщинам.
Дэвид Фэнкорт. Саймон сразу понял, что парень натворил что-то, смущается или хитрит. Что-то с ним не так. Нет, неправильно. В ту минуту Саймону ничего такого не показалось. Подозрения появились лишь задним числом – как в фильме, который пересматриваешь, заранее зная, чем он закончится.
– Наконец-то! – нетерпеливо воскликнул Фэнкорт. Он держал на одной руке крохотного младенца, а в другой сжимал бутылочку с молоком.
Саймон отметил, что у ребенка какая-то идеально круглая голова. Волос почти нет, зато два пятнышка белеют на носу. Ребенок не спал и с величайшим любопытством разглядывал все кругом. Впрочем, это Саймон уж точно домыслил позже. Еще один фокус памяти.
За спиной Фэнкорта был виден просторный холл и винтовая лестница темного полированного дерева. «Да, жизнь высших классов», – подумал Саймон.
– Детектив Уотерхаус. Вы заявляли о похищении ребенка?
– Дэвид Фэнкорт. Моя жена помешалась!
Это прозвучало так, будто виноват Саймон и теперь ему придется за это отвечать. Тут Саймон увидел на лестнице Элис.
7
26 сентября 2003 г., пятница
Полицейский только один. А ведь если дело считается серьезным, посылают двоих. Во всяком случае, так показывают по телевизору. Впору завыть от отчаяния, но я не стану. Дэвид сказал детективу, что я совсем свихнулась, хороша же я буду, если с порога подтвержу его слова своим поведением.
Завидев меня на лестнице, детектив чуть скривил губы в улыбке и не сводил с меня глаз уже после того, как его напряженная ухмылка погасла. Не могу сказать, оценивал ли он мое психическое состояние или же пытался уловить какие-то важные сигналы в моем облике либо одежде, но он определенно засмотрелся на меня. Полицейский в штатском. Представился детективом. И то и другое, пожалуй, добрый знак. Помню, кто-то говорил, что полицейские в штатском выше чином. Облик детектива тоже обнадеживает. Не красавец, но выглядит серьезным и основательным, а главное – встревоженным. По нему не скажешь, что он действует на автомате, лишь бы спихнуть работу и дождаться конца дня. У него кривоватая переносица – наверное, нос сломан, – большие серые глаза, он хорошо сложен, плечистый, крупный, но не толстый. Дюжий – вот как бы я его описала. Дэвид рядом с ним кажется щуплым нарциссом с дорогой стрижкой из итальянского салона, а детектив явно стригся в дешевой парикмахерской за пару фунтов.
