Саймону очень не нравился взгляд Джульетты Хейворт. Эта женщина смотрела на него так, будто ждала каких-то действий с его стороны, и чем дольше ждала, тем больше потешалась над его бездействием. Допрос вел Колин Селлерс, но миссис Хейворт адресовала свои ответы и ремарки – а их было множество – только Саймону. Он никак не мог взять в толк почему. Может, потому, что именно он нашел Хейворта?
– В вашем положении люди обычно не отказываются от адвоката, – проникновенно сказал Селлерс.
– Будем продолжать в том же духе, что и в прошлый раз? Какая скука! Надоело. – Забросив руки за голову, она что-то делала с волосами на затылке.
– Вам и муж надоел? Вы поэтому несколько раз ударили его камнем по голове?
– Роберт слишком молчалив, чтобы кому-то надоесть. Он не болтун, но не скучен. Он очень глубокий человек. Избитая фраза, сама знаю.
Тон Джульетты был дружески заговорщическим, будто она болтала с близкими приятелями или осыпала комплиментами коллег. Саймону вспомнились выпуски программы «Сотня лучших», где знаменитости наперебой превозносили друг друга.
– Можно предсказать поведение Роберта, но не мысли. Полагаю, Наоми вам уже об этом сообщила. Из нее наверняка отличная помощница для вас вышла, мне такой никогда не быть. Смотрите! – Джульетта повернула голову, показывая Саймону тугую косу, каким-то замысловатым способом заплетенную на затылке. – Идеально. И между прочим, безо всяких зеркал. Впечатляет?
– Ваш муж был когда-нибудь жесток по отношению к вам?
Джульетта глянула на Селлерса, нахмурившись, словно в раздражении от его вмешательства.
– Не найдете мне заколку для волос? А то расплетется. – Она провела пальцем по косе.
– Или он постоянно проявлял жестокость?
Джульетта рассмеялась:
– Я похожа на жертву? Минуту назад вы считали, что я размозжила Роберту голову. Определитесь уж.
– Джульетта, ответьте, ваш муж когда-нибудь оскорблял вас физически или морально?
– Знаете что? Мне кажется, ваша работа станет еще увлекательнее, если я вообще больше ничего не скажу. – Она кивнула на файл в руках Саймона и спросила, смягчив тон: – Листок бумаги найдется?
Она из кожи вон лезла, демонстрируя, что предпочитает Саймона. Если ей хотелось отвести ему главную роль, то он был полон решимости оставаться в тени. Собственное будущее Джульетту ни в малейшей степени не интересовало, но она явно чего-то добивалась от Саймона, и это пока было его единственным средством воздействия на нее.
Селлерс вытащил из кармана мятый конверт, передал Джульетте и подтолкнул по столу ручку в ее сторону.
Она склонилась над столом, минуту-другую писала, после чего тем же жестом, что и Селлерс, с улыбкой подтолкнула конверт к Саймону. Тот не шелохнулся. Селлерс взял конверт, мельком глянул и выбросил руку назад, к Саймону. Черт. Теперь выбора нет. Джульетта ухмылялась во весь рот. Саймону была неприятна ее манера общаться с ним: она одновременно и использовала, и игнорировала Селлерса. Может, выйти из комнаты допросов и оставить ее с Селлерсом наедине? – прикинул Саймон. Интересно, как она отреагирует?
Джульетта написала четыре строчки – то ли стихи, то ли куплет песни:
Сомненья – вот что до поры
Оттачивают ум наш, как острый нож,
Пока не свалимся в тартарары
И не поймем, что слово каждое – лишь ложь
[14]
.
– Что это? – Саймон разозлился от того, что не узнал автора. Не могла она сама сочинить – слишком быстро.
– Мой девиз на сегодня.
– Расскажите о ваших сексуальных отношениях с мужем, – продолжал Селлерс.
– Еще чего. – Джульетта пожала плечами. – Расскажите лучше вы о своих, с вашей женой. Вы носите обручальное кольцо. Раньше мало кто носил, верно? – обратилась она к Саймону. – Мы часто забываем, что в жизни многое меняется, согласны? Прошлое исчезает, и нам кажется, что нынешнее положение вещей существовало всегда. Надо поднапрячься, чтобы вспомнить, как было раньше.
– Вы считаете ваши сексуальные отношения с мужем нормальными? – настаивал Селлерс. – Вы спите вместе?
– В данный момент Роберт спит в больнице. И если верить детективу-констеблю Уотерхаусу, может и не проснуться. – Судя по тону, она подозревала, что Саймон мог солгать исключительно по причине дурного характера.
– Как бы вы определили ваши сексуальные отношения с мужем до его ранения?
Саймон поражался терпению Селлерса – тот будто и не слышал шпилек Джульетты.
– Никак. Я не намерена развивать эту тему.
– Если бы вы согласились на адвоката, он посоветовал бы вам в случаях, когда вы не хотите отвечать на вопрос, говорить «без комментариев».
– Если бы я хотела сказать «без комментариев», то так и сказала бы. А мой комментарий заключается в том, что я предпочитаю отказаться от ответа. Как Бартлби.
– Кто?
– Герой книги Мелвилла, – пробормотал Саймон. – Писец Бартлби. О чем бы его ни попросили, он отвечал: «Я бы предпочел отказаться от этого».
– Только его полиция не допрашивала, – добавила Джульетта. – Он просто работал клерком. Вернее сказать, не работал. Почти как я. Вам ведь известно, что у меня нет работы. Нет детей. Ничего, кроме Роберта. А теперь, возможно, и его нет. – Чуть оттопырив нижнюю губу, она постаралась придать лицу выражение скорби.
– Случалось такое, чтобы муж вас изнасиловал?
На лице Джульетты промелькнуло странное выражение: удивление, смешанное со злостью. Но она тут же рассмеялась:
– Что?
– Вы меня слышали.
– А вы слышали о бритве Оккама?
[15]
Простейшее объяснение и все такое? Отличное средство против словоблудия, между прочим. Вы только вдумайтесь, что несете! Случалось такое, чтобы Роберт меня изнасиловал? Проявлял ли он жесткость по отношению ко мне? Оскорблял ли он меня физически и морально? Бедняга лежит в больнице чуть не при смерти, а вы… – Она оборвала себя.
– А мы – что? – спросил Селлерс.
Пронзительный взгляд Джульетты потерял остроту, затуманился. Она ответила как-то рассеянно:
– До недавних пор закон позволял мужчине насиловать жену. Только представьте. Трудно поверить, да? Помню, ребенком я шла по городу с папой и мамой. Мы увидели плакат «Насилие в браке – преступление!». Я не поняла, спросила у родителей, что это значит. – Она говорила как робот и явно не то, о чем думала.
