– Да. Как?! – восклицает она и бросает на меня странный взгляд. – Да. Перезвоню.
– Что? – спрашиваю я. Быть может, переступаю границы дозволенного, но мне все равно.
– Побудьте здесь. Я вернусь через полминуты.
Она уходит, а я встаю и наливаю себе стакан воды.
– Ей не позволено оставлять нас одних, – говорю тебе. – Она сама мне сказала, на пути сюда. Но видишь – оставила. Это хорошо. Значит, она доверяет мне больше, чем раньше. Может, увидев нас вместе, она поняла… – Я делаю глубокий вдох. – Джульетта пыталась убить тебя, Роберт. Теперь ты можешь развестись. А потом мы поженимся. Скажи, а мы будем по-прежнему каждый четверг ночевать в «Трэвелтел», даже когда поженимся? Я бы не удивилась, если бы ты… – Слова застывают у меня на губах. И сердце стучит в горле. Я моргаю несколько раз – хочу убедиться, что не привиделось.
У тебя дрожат веки. Ты… открываешь глаза.
Я роняю стакан, кидаюсь к тебе, хватаю за руку:
– Роберт!
– Наоми… – Ты не произносишь мое имя – выдыхаешь.
Губы шевелятся в попытке выговорить еще что-то. Лицо мучительно искажается.
– Тебе больно? Позвать сестру?
– Уходи. Оставь меня, – шепчешь ты.
Я смотрю на твои губы в белых сухих корочках. Трясу головой. Немыслимо. Такого никак не может быть. Ты просто не знаешь, что говоришь.
– Это я, Роберт. Не Джульетта!
– Я знаю, кто ты. Оставь меня.
Что-то внутри меня падает, падает. Это не со мной происходит. Ты меня любишь. Я точно знаю.
– Ты меня любишь, – повторяю я вслух. – И я люблю тебя, Роберт.
Однажды я уже испытала это чувство: у меня отбирают все хорошее, что есть в жизни. Я знаю по опыту, что через несколько секунд оборвется последняя связь с покоем и счастьем. Не останется ничего, за что можно ухватиться.
– Уходи, – повторяешь ты.
– Почему?!
Я потрясена, внутри все застыло – даже плакать не могу. Ты не в себе, иначе не произнес бы эти слова, но я должна попытаться узнать причину. А что еще остается? Хочется ударить тебя, заставить снова стать самим собой. Хочется проснуться и забыть этот дикий сон. До того как полиция тебя нашла, я представляла себе всякие ужасы, но ничего похожего на то, что происходит сейчас.
– Ты знаешь почему, – говоришь ты, глядя мне в глаза.
Нет, не знаю. Я бы повторила вслух, я бы взмолилась, чтобы ты не прогонял меня, но не успеваю. Застонав, ты вдруг начинаешь корчиться, глаза закатываются, твое тело дергается, словно какая-то сила трясет тебя изнутри, на губах выступает пена. Через мгновение я вспоминаю про красную кнопку и жму на нее как безумная. «Бип, бип, бип» – несется из коридора.
– Наоми? – раздается голос. Сержант Зэйлер смотрит на мой палец, вдавленный в красную кнопку, на стакан и разлитую по полу воду. – Боже! – Она хватает меня за руку, тащит в коридор. – Что случилось?!
Мое тело похоже на губку, долго пролежавшую в холодной воде, – такое же бесформенное и ледяное. А мозг отчаянно ищет выход, хоть какой-нибудь способ прокрутить назад несколько последних минут.
Неважно, что ты сказал. Я бы с радостью умерла, если бы моя смерть спасла тебе жизнь.
Перед тем как сержант Зэйлер выволокла меня из блока реанимации, я успела увидеть трех медсестер, бегущих к твоей палате.
– Я не сказала всей правды, – признаюсь я сержанту Зэйлер. – Я солгала. Извините.
Еще утром мне было все равно, что она думает. Зэйлер даже не догадывается, как сейчас изменилось соотношение сил. Ведь пока я была уверена в твоей любви, я была всесильна.
Мы почти добрались до Роундесли. Я не хочу, чтобы она высадила меня у дома и оставила одну. Любыми средствами я должна удержать ее рядом. Она ведет машину, глядя на дорогу, а у меня перед глазами мелькают сцены трехлетней давности: кровать с резными желудями по углам вместо столбиков, деревянный стол. Незнакомый мужчина. Твоя любовь ограждала меня. Теперь защиту смело, и моя искалеченная душа обнажена.
– Солгали? – повторяет сержант Зэйлер. Ее безучастность душит меня.
– Меня изнасиловали. Все, что я рассказала, – правда, от первого до последнего слова. Только это был не Роберт, я не знаю, кто тот человек. Простите, что солгала.
Ивон была права. Вина за все плохое, что случилось, лежит на мне. Ложь переплела лучшее в моей жизни с худшим. Кощунство. Обыденный вандализм, как сказал бы ты. Вот теперь и расплачиваюсь.
– Я могу предъявить вам обвинение в препятствии работе полиции, – говорит сержант Зэйлер. – А как насчет приступа паники в понедельник, у окна дома Роберта? Тоже ложь?
Еще одна вспышка света – будто распахнули ставни. И я снова вижу твою гостиную. Стою у окна и смотрю внутрь. Хватая ртом воздух, я цепляюсь за сиденье, за приборную доску.
– Остановите… Прошу вас!
Я дергаю ручку двери, словно от этого зависит моя жизнь. С таким отчаянием пытается выбраться человек, рухнувший в машине в воду. Я вижу ту комнату, шкафчик со стеклянными дверцами. Картинка наплывает крупным планом, меня несет к ней навстречу. Надо отсюда выбраться…
Сержант Зэйлер сворачивает к тротуару. Я распахиваю дверь, отстегиваю ремень безопасности.
– Голову между коленей, – приказывает Зэйлер.
Без ремня мне гораздо лучше. В груди не так жмет, я набираю полные легкие воздуха. Капли пота шлепают со лба на руки.
– Где вы его нашли? – спрашиваю я между вдохами. – Роберта. Где? В гостиной? Скажите!
– В спальне на кровати. В гостиной мы ничего не обнаружили.
То, что я видела… то ужасное… было в шкафчике. Теперь я уверена, но боюсь признаться сержанту Зэйлер. Вдруг она предложит немедленно поехать к дому Роберта? Мне этого не вынести. Лучше яд проглотить, чем снова оказаться у того окна.
– Как вас зовут? – спрашиваю я, когда дыхание выравнивается.
Она недовольно хмурится.
– Шарлотта. А что?
– Можно называть вас Шарлоттой?
– Нет. Терпеть не могу это имя викторианской тетушки. Я – Чарли, но вы так меня называть не можете.
– Позвоните в больницу. Пожалуйста.
– Роберт жив. В противном случае мне уже сообщили бы.
Я слишком слаба, чтобы настаивать.
– Я многое сделала неправильно, много лжи наговорила, но вы должны меня понять…
– Наоми, помните – я вышла из палаты Роберта, чтобы поговорить по телефону? – негромко спрашивает сержант Зэйлер.
Я киваю.
– Детектив Комботекра из отдела уголовного розыска Западного Йоркшира сегодня показал Пруденс Келви и Сандре Фригард фотографию Роберта. По этому поводу мне и звонили.
