Через пять дней тоннель был длиной в десять километров и уперся в корпус сферы. Ракушка висела на трехногом роботе напротив белой поверхности сферы. В эфире была тишина. Через десять секунд роботы ударили лучами в поверхность сферы. Ракушка наблюдала. Вдруг, совершенно неожиданно для всех, радиационный фон стал колебаться с периодической модулированной частотой.
Кобликс – 3. День 41
Их корабль выскочил из гиперпространства со знакомыми следами рвоты Совы по всей капитанской рубке. Система называлась «Кобликс» и была одной из семи планетарных систем расы, под смешным названием «Махмуны». Давным-давно махмуны были людьми, но с тех пор, по какой-то причине, сильно изменились как внешне, так и, как ни странно, внутренне. Возможно, этому поспособствовала нездоровая обстановка первых нескольких столетий, проведенных оставленными без присмотра колонистами на Кобликсе-1.
Кобликс-1 – ныне процветающая индустриальная система с большим влиянием на все свои последующие колонии. Ранее была умирающей, с единственной пригодной для заселения планетой, вращающейся вокруг тусклого солнца, уже пережившего свой сверхновый взрыв и носящего гордое астрономическое звание – Красный карлик. Колонизация тех лет совершалась совершенно диким образом. Перенаселенные системы собирали всякий сброд, состоящий из преступников, бомжей и авантюристов, с обещаниями больших субсидий и райской жизни, а так же других всяческих благ, грузили на большой межпланетный корабль; затем, пока те озирались по сторонам и начинали высказывать удивление и разочарование отсутствием обещанной выпивки и мягких диванов, неожиданно для всех замораживали и отправляли на перспективную, с их точки зрения, планету в состоянии глубокой гибернации.
Следует заметить, что на кораблях не присутствовало никого из технического или командного состава, все летело на свой страх и риск. Искусственный интеллект доставлял всех до планеты назначения, после чего сажал корабль на выбранный плоский участок суши и, выполнив свою функцию, отключался; автоматические системы размораживали людей и все они выбирались наружу через гостеприимно выпавшие посадочные люки. В целях экономии и стимуляции деятельности, на корабле имелись запасы безвкусной питательной субстанции с расчетом ровно на год. Смотря правде в глаза, отметим, что очень малый процент колонизаций, совершаемых таким способом, удался, в основном, по бюрократической неосмотрительности отсылающих их властей, иногда забывавших отправить своих представителей обоих полов.
Как бы то ни было, эта самоубийственная попытка оказалась успешной. Пытаясь что-то разглядеть в сумраке дня, у местных жителей появились неестественно большие глаза, вечное отсутствие загара привело к тому, что кожа их была матово-прозрачной, а слабая гравитация сделала их кости ломкими, а мускулы дряблыми и, в довершение, практически все население ходило сгорбившись. Но, по мнению Совы, это были вполне сносные люди, разве что слегка смешные и незагорелые. Стоит признать также тот факт, что прибывшие на планеты люди были, в подавляющем большинстве и по понятным причинам, людьми неинтеллигентными и малокультурными, потому, даже по прошествии стольких лет, сильно модернизированная "феня" была самым обычным и общепринятым диалектом.
Выйдя наружу, Сова блаженно потянулся, вдохнул прохладный воздух и еще раз потянулся с еще большим наслаждением. Люди, находящиеся в относительной близости, старались отойти подальше или быстрее убраться прочь. Дело было в том, что отсутствие душа, ранее не приносившее видимых неудобств, в цивилизованной среде было крайне нежелательным, но Сове, за все это время привыкшему к устойчивому запаху пота и посетившему немало странных мест, было на это откровенно наплевать. Сова радовался самому факту своего присутствия в относительной безопасности и в предположительной близости к общепиту и местным девушкам, отсутствие которых уже начинало «сносить крышу». С трапа спустился Геакрн, присел рядом и стал озираться всеми своими тремя глазами-камерами. Вокруг со свистом проносились антигравитационные транспорты, звучала незнакомая музыка, невдалеке волшебными огнями мигал город с неописуемо высокими строениями из стекла и металла. Тут всегда царил полумрак, что делало это место еще более невероятно романтичным. Сова смахнул нежданную слезинку.
– В принципе, ничего планетенка, – сказал он.
– Дааа, – вздохнул Геакрн.
Так они вместе сидели еще пару часов, наслаждаясь ощущением жизни и приятным прохладным ветерком.
– Ну, я прошвырнусь в город?
– Дааа.
Через час Сова встал и направился к низко гудящей транспортной пневмолинии.
Интересно, что к людям, которые пялили на него глаза, узнав, кто он такой, Сова относился довольно безразлично. Их изумление не задевало его, хотя он сразу понял, что в нем нет ни капли восхищения.
Поток людей увлек его, и он брел в толпе, где его толкали со всех сторон. Сова даже не разглядел как следует, до чего густонаселен был этот порт. Впрочем, был ли это один порт? Никаких стен, белый, сверкающий, взметенный ввысь размах неимоверных крыльев, а между ними – колонны, созданные головокружительным смерчем. Стремящиеся вверх гигантские фонтаны какой-то сверкающей, густой на вид жидкости, подсвеченной изнутри разноцветными вихревыми прожекторами. Вертикальные стеклянные тоннели, по которым проносились вверх вереницы расплывавшихся в стремительном полете машин. Сова уже ничего не понимал, его непрерывно толкали, поворачивали, Сова пытался выбраться из этой муравьиной толчеи на свободное место, но свободного места не было. Сова был на голову выше бегущих рядом с ним существ и потому смог увидеть, что опустевший его кораблик удаляется. Впрочем, нет, это Сова уплывал от него вместе с перроном.
Вверху сверкали огни, в их блеске толпа искрилась и переливалась. Теперь площадка, на которой они сгрудились, начала подниматься, и Сова увидел далеко внизу двойные белые полосы, забитые людьми и черные зияющие щели вдоль беспомощно застывших огромных корпусов космических кораблей, подобных которым он не видел. Их здесь были десятки.
Движущийся перрон поворачивал, ускорял свой бег, подымаясь к верхним ярусам. По ним, как по немыслимым, лишенным всякой опоры тротуарам, шелестя и взвивая внезапными вихрями волосы людей, проносились округлые, дрожащие от скорости огромные тени со слившимися в сплошную светящуюся ленту сигнальными огнями. Несущая их поверхность начала разветвляться, делиться вдоль невидимых раньше швов. Полоса, несущая Сову, проносилась сквозь помещения, заполненные сидевшими и стоявшими людьми, их окружало множество мелких, информационных искорок голографических данных, будто они жгли разноцветные бенгальские огни.
Сова не знал, куда ему интереснее смотреть – перед ним стоял мужчина в чем-то пушистом, как мех, переливавшемся электрическими искрами разных цветов и металлическим блеском. Он держал под руку женщину в пурпурном одеянии. Ее платье было усеяно огромными, как на павлиньих перьях, глазами, и эти глаза мигали и были как настоящие. Полоса, на которой Сова стоял, за этой парой среди еще десятков людей, все набирала скорость. За дымчато-голубыми, стекловидными плоскостями то и дело возникали разноцветно освещенные переходы с прозрачными потолками, по которым неустанно шли сотни людей на следующем, верхнем этаже. Проникающий отовсюду шум то растекался, то сливался вновь, когда очередной тоннель этой неведомо куда ведущей дороги сдавливал тысячи разнотонных людских голосов и непонятных лишь ему одному звуков. В глубине пространства прорезали сумрак мчащиеся полосы каких-то неведомых машин, быть может, летающих, иногда они шли наискось вверх или резко устремлялись вниз, ввинчиваясь во тьму. Но нигде не видно было ни рельсов, ни несущих опор воздушной дороги. Когда же эти вихри останавливали на миг свой стремительный бег, из-за них появлялись огромные величественно медлительные платформы, заполненные людьми, словно парящие пристани, которые двигались в разных направлениях. Они расходились, поднимались, и, казалось, иногда даже пронизывали друг друга, но, конечно, это было только обманом зрения. Трудно было остановить взгляд на чем-нибудь неподвижном, потому что все кругом состояло именно из движения, и даже то, что он сначала принял за крыловидный свод, оказалось лишь нависавшими друг над другом ярусами, над которыми теперь возникли другие, еще более высокие. Внезапно просочившись сквозь стеклянные своды, сквозь эти загадочные колонны, отразившись от серебристо-белых плоскостей, заполыхало на всех изгибах пространства, на всех проходах, на лицах людей тяжелое, пурпурное зарево, как будто где-то далеко, в самом сердце гигантского здания запылал атомный огонь. Зеленый свет пляшущих без устали неонов помутнел, молочные параболические своды порозовели. Этот багрянец, внезапно заполнивший все вокруг, казалось, предвещал катастрофу, но никто не обратил на него ни малейшего внимания. Сова даже не заметил, когда он исчез.
