У краев их полосы то и дело появлялись вращающиеся зеленые кольца, словно повисшие в воздухе неоновые обручи. Тогда часть людей переходила на подплывающие ответвления другой полосы или лестницы. Сова заметил, что сквозь зеленые кольца этого огня можно было проходить свободно, словно они были нематериальны.
Бесконтактный пневмопоезд привез его на остановку, которую он выбрал, ничем определенным не руководствуясь. Просто стоял у двери и смотрел в окно на проносящиеся мимо освещенные здания с круглыми окнами, жилые дома и офисы, маленькие парки с сидящими на лавочках людьми, оживленные транспортные магистрали, освещаемые многочисленными фарами быстро проносящихся машин. Когда двери раскрылись в третий раз, Сова просто поднял ногу и поставил ее на бетонный свод перрона, а затем перенес свое тело в вечернюю прохладу. Некоторое время он стоял, озираясь по сторонам в поисках места, куда бы он мог пойти потратить немного принесенных с собой кредитов.
Спустившись вниз, Сова очутился среди целой рощи фонтанов, потом попал в белорозовый зал, где толпились женщины. Проходя мимо одного из фонтанов, Сова, от нечего делать, сунул руку в его подсвеченную струю – может потому, что приятно было встретить что-нибудь хоть немного знакомое, но рука не ощутила ничего, эти голографические фонтаны высокой четкости были без воды. Потом ему почудился запах цветов. Он поднял руку – она пахла как тысяча кусков парфюмерных губок сразу. Он невольно начал вытирать руку о комбинезон. Это было как раз перед залом, где находились женщины, одни только женщины, видимо феминистки, потому что на коридор перед туалетом это не походило. Впрочем, разве тут разберешься? Спрашивать совершенно не хотелось. Сова повернул обратно. Какой-то юноша, одетый так, словно на нем застыла растекшаяся по телу ртуть, раздувшаяся пузырями или вспенившаяся на плечах и в обтяжку на бедрах, разговаривал со светловолосой девушкой, прислонившейся к чаше голографического фонтана. Девушка в светлом платье, совершенно обычном, что приободрило Сову, держала в руках букет бледно-розовых цветов и, пряча в них лицо, глазами улыбалась юноше. Но, остановившись возле них и уже открыв рот, чтобы задать вопросы, он увидел вдруг, что она ест эти цветы, и на миг у Совы перехватило дыхание. Она спокойно и аккуратно жевала нежные зеленоватые лепестки. Ее взгляд скользнул по нему. Застыл в нерешительном ступоре, но к этому он уже стал привыкать.
Словно вся глубина ночи раскинулась на одной плоскости. Из светящегося тумана по самый горизонт – разноцветные галактики площадей, скопления спиральных огней, дрожащее зарево над небоскребами, на улицах копошение, извилистое ползание светящихся бусинок огней; и над всем этим по вертикалям – хаотическая пляска рекламных неонов, огненные шары и молнии, кольца, атомные самолеты и бутыли, багровые одуванчики сигнальных огней на висящих в небе причальных мачтах, вспыхивающие на миг солнца и выпрыгивающие с механической стремительностью огненные жилы вездесущих реклам.
Спустя некоторое время, такое место, где Сова мог спокойно отдохнуть, нашлось – это была платная прачечная, расположенная в спальном районе это города. Пока одежда стиралась, чистилась и сушилась, он наскоро обмылся из простого шланга и сидел в красно-белых в крупный бубон трусах, просматривая заголовки брошенной кем-то планшета-газеты и откровенно игнорируя недоумевающие взгляды редких посетителей.
Книга-газета была анахронизмом в большинстве миров, но, как ни странно, пережившим все времена, пророчащие смерть этому виду представлению свежих новостей. За нее заступились традиции, а также недвусмысленное удобство и многофункциональность уже после прочтения. Разумеется, бумажные книги до этих дней, увы, уже не дожили, а те, что не попали в музеи, стоили огромных денег на черных рынках.
Сова беглым взглядом просматривал интересные заголовки:
«Надежно защищенный орбитальный комплекс вышел из строя», «Цены на энергоресурсы и продовольствие снова ползут вверх», «Ешьте только самые полезные генетически модифицированные продукты», «МЫ ЗАКРЫВАЕМСЯ! Срочная распродажа модной одежды», «Сегодня дегустация спиртных напитков».
Сова перечитал последнюю статью дважды, с неодобрением почувствовав, как неожиданно пересохло в горле. Он вдруг понял, как мало уделяет себе внимания, как много на него обрушилось в последнее время и что если он не выпьет, исключительно в лечебных целях, то он может просто рехнуться.
Запомнив адрес, потом забыв, потом записав его в портативное коммуникационное устройство, он, стараясь не выдавать дрожи в руках, достал еще сырую одежду и, не обращая внимания на неприятные ощущения при прикосновении ее к коже, выбежал на улицу, заплатив неимоверно низкую цену за услуги стирки. Быстро сев в местное автоматическое такси, взлетел в указанном диспетчеру направлении.
Богема. День 41.8
Внизу, неожиданная и бесформенная, простиралась темнота и только далеко, очень далеко, на самом горизонте, тлели слабые, зыбкие огоньки, какие-то неуверенные, словно это и не электричество было. А еще дальше в небо вонзались холодные тонкие шпаги света. Сова не знал, то ли это были дома, то ли какие-то колонны, но их можно было принять за мощные лучи прожекторов, если бы они не были подернуты мелкой сеткой – так выглядел бы вбитый основанием в землю и уходящий в облака стеклянный цилиндр, слой за слоем заполненный выпуклыми и вогнутыми линзами. По-видимому, они были невероятной высоты, вокруг них роились огоньки машин, то вспыхивая, то угасая так, что временами их охватывал слабый оранжевый, а иногда почти белый ореол. И это все, и это был город. Сова пытался отыскать улицы, угадать их, но мрачная и мертвая сверкающая пустыня внизу простиралась во все стороны, не освещенная ни единым проблеском света. Наконец, такси приземлилось.
Сова направился к входу в бар. Мимо скользнула пара. Плечи и грудь девушки тонули в пушистом облаке, она укрылась в объятиях мужчины. Они танцевали.
– В этом мире еще танцуют, – подумал Сова, боком проходя за ними. – И это хорошо.
Пара сделала лишь несколько шагов; тускло-белый, отливающий ртутью круг поднял танцующих, их темно-красные тени мерно шевелились под его огромной, медленно вращавшейся плитой, которая была без опор, даже без оси, просто кружилась в воздухе под звуки музыки. Сова побрел среди многочисленных столиков. Мягкий пластик под ногами оборвался, упираясь в шершавую скалу. Сквозь световой занавес Сова вошел внутрь и оказался в скалистом гроте. Словно множество готических изваяний, сооруженных из сталактитов, жилистые натеки сверкающих камней охватывали выходы из пещеры. Там, свесив ноги с обрыва, тоже сидели люди. Возле их колен покачивались слабые мерцающие информационные огоньки. Внизу простиралось невозмутимое черное зеркало озера, отражая нагромождения скал. На собранных из неизвестного материала плотиках тоже сидели люди, все их лица были обращены в одну сторону. Сова спустился к самой воде и увидел на песке, по ту сторону, электронную танцовщицу. Она казалась и была нагой, но белизна ее тела была неестественной. Мелкими, легкими и, казалось, неуверенными шажками она подошла к воде, отразилась в ней, внезапно развела руки, поклонилась – это был конец, но никто не аплодировал, она стояла мгновение неподвижно, потом медленно пошла вдоль воды по неровной линии берега. Она была в шагах тридцати от него, как вдруг с ней что-то произошло. Мгновение назад Сова еще видел ее усталое, улыбающееся лицо, и вдруг, как будто что-то заслонило ее, силуэт задрожал и исчез в облаке искорок.
